ПРЕДАННОСТЬ КУЛЬТУРЕ НАРОДА (ШУРА ТУРКОВ)

1953 год
Михаил Ринский

ПРЕДАННОСТЬ КУЛЬТУРЕ НАРОДАБеззаветная преданность – редко услышишь в наше время подобные слова. Но трудно лучше охарактеризовать отношение к родному языку идишу и родной культуре - идишкайту выдающейся актрисы Шуры Турков-Гринхойз, лауреата премии имени Давида Гофштейна..
ПОЛЬША. БЕЛОСТОКЕщё совсем молодым человеком Гринхойз был в труппе актёров театра «Габима», которые выступали перед участниками 11-го сионистского конгресса в Вене в 1913 году со спектаклями на иврите. Тогда «Габима», созданная в Белостоке Наумом Цеманом в 1909 году на любительском уровне, была на грани распада. Первая мировая война помешала её возрождению на профессиональном уровне, и лишь в 1917 году Цеману удалось создать труппу при помощи К. С. Станиславского И Е. Б. Вахтангова.
Но молодой талантливый Игуда Гринхойз решил воссоздать еврейский театр на идише в своём родном городе. Для этого имелись все основания: Белосток был большим польским городом со значительным процентом еврейского населения. Евреям принадлежали крупные, в основном текстильные, предприятия города. В Белостоке была крепкая еврейская община, имевшая и своё театральное здание.
Театр стал предметом гордости еврейской общины польского города Белостока, а его основатель, режиссёр и актёр Игуда Гринхойз – известным и уважаемым общественностью города. Как писал в одной из статей Михаэль Вайнапель, Игуда «был одной из первых ласточек интеллигенции в еврейском театре».
Театр, созданный Игудой Гринхойзом, быстро приобрёл известность и часто выезжал на гастроли в города Польши и за её пределы. Постоянной спутницей мужа и актрисой театра была его Фаня. Чтобы соединить судьбу с талантливым Игудой, покорившим её сердце, Фане пришлось порвать со своей семьёй: богачи Ривлины слышать не хотели о том, чтобы дочь их вышла замуж за актёра. В 1921 году у молодых родилась дочь Люся, через четыре года – Шура, а бабушка со стороны мамы даже не приехала полюбоваться на внучек, тем более – помочь в чём- либо, хотя театральная семья жила довольно скромно и часто не могла даже вовремя заплатить за учёбу дочерей.
Фаня окончила русскую гимназию, и хотя спектакли в театре ставились на идише, дома говорили больше на русском. Игуда, помимо своего любимого идиша, прекрасно знал и иврит, и русский. Дочери Гринхойзов сначала учились в польской начальной школе, затем – в еврейской гимназии, где преподавали на идише. Игуда и Фаня не были религиозными, но в еврейские праздники соблюдали традиции и вместе с детьми ходили в синагогу. На равных со сверстниками Люся и Шура участвовали в общественных кружках, праздничных детских, а потом и юношеских концертах. Старшая Люся состояла в левой молодёжной организации «Шомерет а цаир» - «Охрана молодёжи». Шура ещё только подрастала.
Ну и, конечно, массу времени, свободного от занятий и друзей, дочери проводили в театре у отца, где они знали всё и всех, все знали их, и отец привлекал порой подросших дочерей к участию в спектаклях.
Шура успела проучиться два года в гимназии, когда 1 сентября 1939 года Германия всей своей стальной армадой обрушилась на слабую Польшу, и уже через неделю немцы были в Белостоке. Но, по счастью, пробыв в городе всего три дня и не успев показать своё звериное лицо, фашисты ушли из Белостока. Причина их отхода стала ясна позднее: по сговору Молотова – Риббентропа, Красная армия вступила на территорию Восточной Польши 17 сентября, и Белосток стал частью Западной Белоруссии. Шура хорошо помнит, как радостно встречали красных кавалеристов, в которых видели защитников от фашистских оккупантов. Первое время новые власти никого не трогали, в основном занятые приёмом тысяч беженцев из оккупированных немцами западных областей Польши. Отец, как и многие из местной интеллигенции, как мог помогал многочисленным деятелям культуры – беженцам. В то же время, театр продолжал функционировать. Приезжали режиссёры и актёры из Минска – теперь столицы их республики,- давали высокую оценку театру и её руководителю.

ДЖАЗ-ОРКЕСТР ЭДДИ РОЗНЕРА
В Белостоке среди беженцев были и евреи – музыканты из Германии. Одним из них был уже известный в то время талантливый джазист Эдди Рознер. Сын польских евреев, проживавших в Германии, он благодаря своим способностям уже в десять лет закончил консерваторию по классу скрипки и был принят в Высшую музыкальную школу, где перешёл на трубу. В 30-х годах он был уже одним из лучших джазовых трубачей Европы. Избитый фашистскими штурмовиками в одном из баров Берлина, Рознер через Швейцарию перебрался в Польшу, а после вторжения в страну немцев оказался в Белостоке.
Рознер организовал из польских и немецких евреев-беженцев большой Белорусский государственный джаз-оркестр, один из первых в Советском Союзе. До того времени в СССР джаз, мягко говоря, не поощряли. Джаз Утёсова мало походил на западный. Эдди Рознер создал настоящий европейский джаз, который в скором времени станет всемирно известным. Ну а пока он только создавался.
Среди джазистов Рознера был саксофонист, немецкий еврей Эрвин Вонфайлер. Шура познакомилась с ним на вечеринке у подруги. Для неопытной пятнадцатилетней девушки это была первая влюблённость. Решающую роль после его предложения сыграли советы подруг. На свадьбе с хупой были многочисленные родственники, друзья, актёры и музыканты. Снова не было деда и бабушки со стороны мамы.
Оркестр Эдди Рознера уехал на гастроли в Россию. Шура заканчивала учебный год в гимназии. За два месяца до начала Большой Войны она вылетела в Москву, к мужу. Летела самолётом немецкой авиакомпании. Тем же рейсом в Россию летели и немецкие офицеры. Отец, уже после отлёта Шуры, тоже выехал на гастроли своего театра в Минск. Остались в Белостоке Фаня и Люся. Они не сопровождали на сей раз в гастролях Игуду, так как пришлось принять у себя и укрывать от властей тех самых родителей Фани, дедушку и бабушку Ривлиных, которые свыше двадцати лет не хотели видеть своих внучек.. Теперь им самим потребовалась помощь: грозила отправка в сибирское поселение.
Уже через несколько месяцев после ввода Красной армии в восточные районы бывшей Польши новые власти начали постепенно «очищать» приграничную зону под разными предлогами, отправляя в лагеря и на поселения в северных и восточных районах бескрайней и суровой России. Во-первых, увезли потенциально опасных по возможному сотрудничеству с немцами. Затем – всех тех, кто отказался принять советское гражданство. Дошла очередь и до «нетрудовых элементов», «эксплуататоров», просто богатых и зажиточных людей. Отправка на поселение грозила и Ривлиным, и им пришлось «лечь на дно» в квартире дочери.
К прискорбию, с приходом фашистов все они были отправлены в гетто. Какое-то время Фаня и Люся ещё работали на заводе по распоряжению немцев, но потом всех их уничтожили в Треблинке. Погибли от рук палачей также брат и сестра Игуды Гринхойза.
Перед началом войны оркестр Эдди Рознера дебютировал в Ленинграде и Москве с огромным успехом. «Это было невиданное нами музыкально-эстрадное зрелище. В Москве был ажиотаж по добыванию билетов», - напишет один из оркестрантов Юрий Цейтлин. Шура впервые оказалась в такой комфортабельной гостинице. Ни в чём не нуждалась. Легко понять эйфорию молоденькой женщины.

ВОЙНА
Война застала оркестр на гастролях в Киеве. Шура была в отчаянии оттого, что ничего не знала о судьбе родных. Не знала она и о том, что отец был эвакуирован из Минска. Единственная тётя, сестра отца, оставалась в Харькове. Со временем и её отправят на Камчатку за переписку с заграницей, и связь прервётся.
В Киеве джаз-оркестру Рознера выделили специальный вагон, и он поехал на восток, на гастроли по городам Сибири. В одном из городов оставили членов семей, и оркестр продолжил гастроли. Репертуар, естественно, был подчинён велению времени: наряду с джазовыми прекрасными миниатюрами, как «Караван», исполняли военные песни: «Ай да парень-паренёк», «На полянке» и другие.
Какое-то время оркестр вновь разъезжал с семьями. Затем их оставили во Фрунзе, столице Киргизии. Здесь, уже в 1943 году, Шура родила сына. После родов она продолжительное время болела, и подруги сами зарегистрировали новорождённого в местном ЗАГСе, дав имя Гарик.
Во Фрунзе Шуру навестил отец. Зная о том, что она – с оркестром Эдди Рознера, он разыскал дочь. Приехал во Фрунзе из Самарканда. Сначала его театр из Минска эвакуировали в какой-то колхоз, где артисты вынуждены были работать в поле, и лишь затем Игуде Гринхойзу удалось добиться переезда в Самарканд, и небольшая его труппа разъезжала по Средней Азии, во всём испытывая нужду.
Во Фрунзе, как и в период кочевой жизни, жёны оркестрантов, в сравнении с бедствующим в военной обстановке населением огромной страны, были неплохо обеспечены: джазу Рознера платили вполне достаточно. Но, кроме материальной стороны, были и другие проблемы, требовавшие взаимопомощи. Естественно, в центре своеобразного «женсовета» ( такой орган помощи женщинам был тогда в каждом городе) была жена самого Эдди Рознера – Рут Каминска, дочь выдающегося деятеля польского идиш-театра, режиссёра и блистательной актрисы Иды Каминской. Рут и сама была солисткой джаза, пела с оркестром. Как и Шура, она тоже родила во Фрунзе дочь, и общие проблемы их сблизили. Между прочим, там же, во Фрунзе, родила сына и мать Рут, сама Ида Каминска - от своего второго мужа, известного артиста идиш-театра Меира Мильмана.
Из Фрунзе, когда сыну было всего два месяца, приехали в Москву. Оркестр гастролировал по крупным городам. Жили уже в нескольких, специально оборудованных вагонах. Джаз гастролировал в Баку, когда кончилась война.
Лишь после войны Шура узнала о гибели родных. Отец одним из перых в 1946 году вернулся в Белосток. Подали заявку на возвращение в Польшу и Шура с мужем. Родные Эрвина и он сам были беженцами из Германии, но до немецкой оккупации жили в Кракове. Решили ехать в Польшу. Препятствий для них не было, зато они были для самого Эдди Рознера.
18 августа 1946 года «Известия» публикуют статью Е. Грошевой «Пошлость на эстраде», и после этого у Рознера сомнений не осталось: он и Рут решают вернуться в Польшу. 8 ноября 1946 года, когда у Рознеров были уже документы на руках, их во Львове арестовывает КГБ. Эдди дают 10 лет и отправляют в магаданские лагеря. Его неоднократные обращения в самые высшие органы государства – без ответа. В лагерях он продолжает руководить оркестром, но цынга, другие болезни подтачивают здоровье и сказываются на технике исполнения. Рут с дочерью отправили в ссылку. Эдди освобождают лишь в мае 1954 года. Их личная жизнь с Рут была разрушена значительно раньше. Организованный Рознером новый оркестр и он сам как дирижёр и солист-трубач уже не достигли прежнего блеска. В 1972 году Рознер эмигрировал в Западный Берлин и там скончался в 1976 году.
Рут вернулась к матери в Польшу только в 1956 году и играла в её театре. С годами Рут, как и Ида, оказалась в США и сравнительно недавно там скончалась.

1955 год

ЗВЕЗДА ПОЛЬСКОГО ИДИШ-ТЕАТРА
В Белостоке, ещё полуразрушенном, Шура встретилась с отцом. Потеряв здесь жену и дочь, Игуда Гринхойз не мог, да и не хотел оставаться в городе. Австралийский центр выходцев из Белостока приглашал в эту страну, и он уехал в эту далёкую страну, в которой скончался уже в 1951 году.
Эрвин Войфайлер уехал в Волбжих, бывший немецкий город, в котором можно было легко и сразу получить квартиру. Приехала туда и Шура. Эрвин организовал небольшой оркестр. У Шуры в Волбжихе работы не было. Зато во Вроцлаве создавалась труппа актёров на идише «Нидершлейзиншер идишер театр Вроцлав», для которой построили даже специальное театральное здание. Оттуда позвонили Шуре. Складывался коллектив очень опытных прекрасных актёров: Ицхак Турков, Шевтул Зак, Яков Курляндер… Требовалась молодая красивая актриса. Там же получил работу и муж: создал в театре большой оркестр. Во Вроцлаве им предоставили и квартиру.
С 1947 по 1957 год Шура успешно играла на сцене Вроцлавского театра на идише. В 1952 году два идиш-театра в Луцке и Вроцлаве объединили в единый Еврейский государственный театр Польши во главе с уже известной нам Идой Каминской. Дочь не менее известной еврейской актрисы Эстер Каминской, Ида ещё в 1920 году вместе с Зигмундом Турковым организовала в Варшаве Еврейский художественный театр. Автор двух пьес, переводчица на идиш около 60 пьес, режиссёр 65 спектаклей , исполнительница ролей в 124 спектаклях - Ида Каминска сыграла неоценимую роль в развитии идишкайта и идиш-театра. В 20-х годах Иду и её мать Эстер впервые снял в кино Зигмунд Турков, а в 1965 фильм «Магазин на площади» чешских режиссёров Я. Кадара и Э. Клоса с Идой Каминской в главной роли получил «Оскара». С середины 60-х годов она жила в США, снималась в фильмах. Скончалась в 1980 году.
При объединении театров была предоставлена возможность переехать в Варшаву. Шура решила остаться во Вроцлаве. Единый идиш-театр стал одним из самых лучших в истории еврейского театрального искусства вообще. К этому времени у Шуры был уже большой опыт игры во Вроцлавском театре под руководством прекрасных режиссёров и бок о бок с опытными и талантливыми актёрами, и она стала одной из ведущих актрис Еврейского государственного театра.
Михаэль Вайнапель писал: «У неё прекрасный голос, блестящая дикция, интеллигентный способ интерпретации роли; при этом она – очень красивая женщина. Неудивительно, что Шура быстро заняла верхнюю ступень в государственном идиш-театре. Она играет серьёзные и важные роли почти во всех пьесах, которые ставятся в театре. Она работает под руководством режиссёров Иды Каминской, Якова Ротбойма, Абрахама Морецкого…».
Шура Гринхойз сыграла такие роли, как Леа в спектакле «Дибук» Ш. Анского, Белка в «200 000» Шолом-Алейхема, Игудит в пьесе «Уриель а Коста» К. Гуцкова. Она играет в «Скупом» Ж. Мольера и в «Гершеле Острополер» М. Гершензона, во многих других спектаклях. Репертуар театра – это жемчужины еврейской драматургии – десятки драм, комедий - музыкальных, народных…
Шура играла вместе – и на равных – с такими выдающимися актёрами, как Ида Каминска, Рут Ковальска, Соня Шехтель, Меир Мильман , Ицхак Грудберг-Турков и другие. Иначе как выдающихся рядом с Идой быть не могло.

ВЕРНОСТЬ ИДИШКАЙТУ
К 1957 году тучи сгустились над евреями Польши и над идишкайтом. С приходом к власти В. Гомулки начался массовый исход из этой страны. С большой группой актёров Еврейского государственного театра Шура Гринхойз репатриировалась в Израиль. Неожиданно для многих репатриантов, власти не приняли их с распростёртыми объятьями: официальной политикой в тот период было ограничение идиша и идишкайта, якобы препятствовавших скорейшему освоению иврита.
С приездом в Израиль для актёров идиша начался совсем новый и по-своему сложный этап жизни и творчества. Вопрос: где и что играть? Как пишет М. Вайнапель, «надо было публику привлечь к лучшему репертуару, или надо было опуститься до дешёвого вкуса простой публики. Это, между прочим, вечный вопрос».
Репатриантов-артистов хотели поселить в лагере под Хайфой. Шура категорически отказалась: ей нужен был театр. Нашла квартиру в Тель-Авиве, начала работать в театре на идише. Но сначала проплакала две недели: легко ли было приме театра Иды Каминской «вживаться» в новые условия. Играла в труппах американских гастролёров Иосифа Булова, Мориса Шварца, в пьесах: «Кидуш а Шем» - «Божественное благословение» Шолома Аша, «Йосеф Каль» Зингера. В израильской прессе публиковались прекрасные отзывы о игре актрисы, подчёркивались её грация, сценический талант, особый шарм.
Шура Гринхойз-Турков, не раз отмечала пресса, одинаково хороша не только в спектаклях, но и в театре одного актёра, когда она часто выступает с монологами из классики, исполняя произведения лучших драматургов и прозаиков: Шолом-Алейхема, Шолома Аша, Ицхака Мангера, Эфраима Кагановского, Якова Гордина и других.

Через несколько месяцев вслед за Шурой в Израиль репатриировался уже упомянутый выше замечательный артист Ицхак Грудберг-Турков, которого с Шурой соединяли, помимо многолетнего партнёрства – игры во многих спектаклях, ещё и тесная дружба, общие жизненные взгляды и интересы. С Эрвином у Шуры ещё до приезда в Израиль возникли серьёзные разногласия, он долго не задержался в стране и уехал в Германию. Ицхак Турков стал спутником жизни Шуры, и израильские зрители, общественность и пресса её знает, как Турков-Гринхойз.
К сожалению, Ицхак Турков ушёл из жизни уже в 1970 году. Это был не только талантливый артист театра, но и вообще разносторонний деятель культуры. Ицхаком Турковым написано несколько книг. Он был одним из организаторов и директором музея выдающегося писателя на идише Шолома Аша. Музей находится в Бат-Яме, в доме, где писатель провёл последние годы жизни до кончины в 1957 году.
После смерти Ицхака Туркова Шура продолжила его дело, в должности директора храня и пополняя фонды музея. Одновременно она активно участвует во многих событиях идишкайта, и особенно – в деятельности клуба «Арбетер Ринг». За длительную активную деятельность по пропаганде и развитию идиша и его культуры Шуре Турков-Гринхойз присуждена Премия имени Давида Гофштейна за 2003 год.

В клубе "Арбетер Ринг"
Сын Шуры Гарик, тот самый, которому суждено было родиться в самый разгар войны в далёкой Киргизии, в Израиле успешно закончил Тель-Авивский университет. У маститого «роэ-хишбона», финансиста высшей категории, – своя солидная контора.
Непростой, но интересный и содержательный жизненный путь выпал на долю одной из звёзд идиш-театра. Нельзя не испытать глубокое уважение и восхищение тем, с какой отдачей и достоинством Шура Турков – Гринхойз посвятила и посвящает талант и всю жизнь культурному обогащению своего народа.


Михаил Ринский 03-6161361 054-5529955