Михаил Ринский
БЛИЗНЕЦЫ
Судьба двух братьев-близнецов, прошедших бок о бок по жизни свыше 80 лет сквозь войны, советские и английские лагеря, и необычна, и в то же время характерна, как зеркало жизни многих польских евреев ХХ-го века.
Эдуард и Батья Цвехер с детьми. 1957 год.
1. ОККУПАЦИЯНикогда ещё жизнь не была так драго-
ценна, как сегодня, когда она так мало
стоит.
Э. М. Ремарк. «Триумфальная арка».В тот последний августовский день 1939 года вся семья была в сборе. В большом четырёхэтажном доме семьи Цвехер внешне всё было, как обычно: мирно, уютно, спокойно. Но тревога царила в атмосфере всей Польши. Поэтому господину Цви Цвехеру не спалось в ту ночь. Ему, преподавателю истории еврейской гимназии польского города Тарнув, было совершенно ясно, что значит концентрация войск и на западной, и на восточной границах его страны. В том, что Польшу, зажатую между двумя гигантами, события не минуют, сомнений уже не было.
Но не только по книгам - по собственному опыту Первой мировой помнил он солдат и кайзеровской Германии, и царской России, а потом и Красной армии. Тогда судьба его миловала. Но и по сей день расслабиться по-настоящему не удалось: среди своих поляков он оставался жидом Цвехером. И всё-таки своя судьба не так уж тревожила Цви: он надеялся, что в любом случае их с женой, уважаемых в городе уже немолодых людей, не тронут. В конце концов, рассуждал он, немцы - культурная цивилизованная нация. А Советский Союз провозгласил равенство наций и даже создал еврейскую автономию в Биробиджане, и туда, говорят, едут.
В дискуссиях со своими единоверцами - коллегами в гимназии господин Цвехер отстаивал свою точку зрения и при любом повороте событий собственный дом покидать не собирался. Но его тревожила, очень тревожила судьба детей. Старшая 22-летняя Элли как раз закончила вместе с молодым мужем университет, и они должны были приступить к работе врачей-стоматологов. А два сына - 19-летние близнецы Эдуард и Леон - вообще ещё не определились в жизни после окончания гимназии. Леон ещё только поступил в колледж, а Эдуард - так тот, под влиянием своих друзей, только хотел быть в рабочей среде и по своему характеру вполне мог, чего доброго, стать среди своих каким-нибудь вожаком.
Апрель 1933 года. Семья Цвехеров. Сидят Эдуард и Леон.Начнись война - и все их дети могли быть мобилизованы, и кто знает, что их ждёт... Вот почему не спалось отцу в ночь на 1 сентября 1939 года. А на рассвете немецкая бронированная армада пересекла польскую границу, и ещё через несколько дней польская армия фактически перестала существовать. Как же так: правительство уверяло в силе и мощи Войска Польского, и вдруг - полный разгром! Молодёжь не могла смириться: в первые же дни войны были объявлены места сбора, и все молодые из семьи Цвехер направились к месту сбора, но по дороге узнали, что там уже немцы.
Вместе с отступающими польскими отрядами они переправились через реку Сан и пешком продолжили путь на восток. Они приближались к Львову, когда с востока в польскую часть Западной Украины вступила Красная армия, и все четверо оказались на территории Советского Союза. Конечно же, «по просьбе» народов и жителей. Раздел Польши был завершён.
Что оставалось делать? Родной дом оказался по ту сторону границы. Надо было жить. Начали искать работу. Элле с мужем удалось устроиться по специальности - стоматологами. Эдуард пошёл работать в паровозное депо слесарем, Леон - на стройку. Сняли квартиру.
Но новые власти начали наводить порядок с документов: стали менять польские паспорта на советские. Гордые молодые польские граждане отказались и, понимая, какие последствия могут быть, ушли в лес. Но приближалась зима, долго оставаться в лесу, в землянках, без запасов было невозможно. Вернулись домой, на съёмную квартиру. Плохо ещё они знали систему, отработанную в тридцатых годах в соседнем государстве: она не заставила себя ждать. Пришли ночью, взяли всех четверых.
Долгого разбирательства не было. Всех - под одну гребёнку: политзаключённые. Привезли на боковые станционные пути, здесь уже ждал эшелон теплушек. Построили, распределили по вагонам.
Сестру Эллу и её мужа в последний момент вызволил какими-то одному ему известными путями начальник их стоматологической амбулатории, и они остались во Львове. К сожалению, это спасение стало для них роковым: когда в 1941-м Львов оккупировали немцы, они длительное время прятались, избегая ареста. И всё-таки, по наводке местных, немцы выследили их, пришли с собакой и тут же расстреляли.
Окончили жизнь в гетто и родители: господин Цви Цвехер жестоко ошибся, не разглядев тогда, в 1939-м, что сделала звериная идеология Гитлера с «культурной и цивилизованной» Германией.
2. ПОЛИТКАТОРЖАНЕ
Я готов к худшему, но надеюсь на лучшее.
Дизраэли.
Зима сорокового года. Эшелон катит на северо-восток неспешно, с длительными стоянками, пропуская попутные и встречные. В теплушках - бывшие граждане бывшей Польши, а ныне - политзаключённые Советского Союза, существенно пополнившие эту категорию ЗК. Среди них - немалый процент и евреев: ведь их в Польше был миллион.
Куда везут - толком не знал никто; ясно было только, что на север. Наконец, команда- выходи, стройся. Пересыльный лагерь под Архангельском. Отбирают помоложе, поздоровее. Братья просят об одном: чтобы их не разлучали. В этом им пошли навстречу. Сформированный отряд направляют в Коношу, а оттуда - в лесной лагерь.
Бараки, нары. Работа - лесоповал, обрубка сучьев, распиловка, заготовка брёвен. Зимой - в штабели, летом - сплав по реке. Работа, конечно, не из лёгких: ручные пилы, топоры, багры - вот и вся механизация. Глубокий снег, мороз с ветром. Одежда - телогрейки, стёганые брюки, бушлаты, рукавицы, которых при такой работе не хватает, а промокнут - за ночь не успеешь высушить. Еда - баланды да каши - поначалу ещё была сытная, но с лета 41-го, с началом большой войны - всё хуже. Обморожения, болезни. И много тяжёлых травм на лесоповале, особенно среди неопытных новичков: то дерево завалится не туда, то сам недоглядишь.
Выдерживали не все: кому сил не хватало, кому - выдержки. Бежать было некуда, да и невозможно, но с отчаяния некоторые решались: лес, уйти несложно. Но как правило, ловили и возвращали избитым, - пристреливали тогда ещё редко. Двадцатилетним братьям, молодым и здоровым, удаётся приспособиться и выжить: держатся друг за друга, помогают друг другу, завоёвывают авторитет среди ЗК - а это многого стоит. В то же время, следят за тем, чтобы не было повода их разлучить. Бывают и сложности.
Как-то, в начале 41-го, неожиданно получили посылку из Румынии, от родственников отца. Конечно, посылка была совсем даже не лишним подспорьем в их условиях, но обошлась ребятам дорого: потом их водили на ночные допросы - выпытывали, кто прислал, и какое такое родство, и вообще - родство ли... С лета 41-го вся связь с внешним миром прервалась. С началом войны обстановка в лагере всё ухудшалась, и не только с питанием и одеждой - хуже стало отношение охраны, ужесточились требования. Всё это не могло не сказаться на настроении ЗК и их взаимоотношениях.
Как знать, на сколько времени ещё хватило бы терпения людей, тем более, что и до них доходили слухи о волнениях и даже восстаниях в других лагерях. Но неожиданно пришло спасение: на территории Союза в 42-м началось формирование Польской Гвардии, - как её тогда назвали в отличие и в противовес армии польского правительства в изгнании, находившегося в Лондоне.
В лагере специальная комиссия начала отбор. Тут же подали заявления и Эдуард с Леоном. Но их «отбраковывают»: в списке от этого лагеря, составленному, как обычно, по количеству, предписанному разнарядкой, оказалось слишком много евреев. Но всё-таки негоже держать граждан будущего дружественного государства, воюющего на стороне антифашистской коалиции, поголовно в «политзаключённых»: им дают временные документы и предлагают поселиться на выбор в одном из городов Союза, по списку. Братья выбрали Кинель, недалеко от Куйбышева. Конечно, в то время Эдуард ещё не знал, что в Куйбышеве, в эвакуации, подрастала его будущая жена, в те дни ещё 15-летняя ученица Батя Кардаш. А пока что братья Цвехер ждут освобождения.
3. ВРЕМЕННО ПЕРЕМЕЩЁННЫЕ.
Если ты живёшь в не столь отдалённых
местах, то разве ты не можешь быть счаст-
лив от мысли, что тебя не угораздило по-
пасть в места столь отдалённые?
А. П. Чехов.
Наконец, долгожданный день: освобождённых везут в Архангельск, сажают в эшелон, и тот отправляется в почти месячное путешествие от холодного северного Архангельска до всегда тёплого Ташкента, развозя изголодавшихся по свободе, теплу и домашней пище бывших ЗК по всей необъятной тогда ещё шестой части мира.
Сначала их охраняют, из вагонов отпускают только прибывших по назначению, но чем далее, тем свободнее, и никто уже не проверяет, сошли ли Эдуард и Леон Цвехеры в пункте, предписанном документами. А насквозь промороженные братья решили проехать поюжнее, до конца. В конце концов, они проехали ещё южнее и оказались в Фергане, на правах вольных, как тогда говорили, «временно перемещённых» лиц.
Здесь братьям пришлось разлучиться, правда, не на такое уж недоступное расстояние: Леона направили на Строительство гидроэлектростанции Фархадстрой, а Эдуард устроился слесарем-ремонтником на крупный маслозавод.
Надо было видеть, каково людям жилось в то тяжёлое военное время в Союзе, чтобы понять, что значило для изголодавшегося молодого парня это буквально тёплое местечко, где вдосталь было масла любого, да ещё и жмыха, и мыла, для многих тогда недоступного счастья. В общем, Эдуард не только отъелся и оделся, но и припас какую то сумму - она в будущем ему ещё как пригодится.
А Леон на своей работе не только преуспел, но и встретил в своём «рабочем коллективе» девушку, ставшую его женой и другом на всю жизнь. Рива была эвакуирована из Кишинёва вместе с семьёй, родители умерли уже в Средней Азии, она осталась со старшей сестрой, муж которой был на фронте и так и не вернулся. Забегая вперёд, скажем, что сёстры, так же, как братья Цвехер, пройдут весь жизненный путь вместе.
Три года пролетели в работе и, конечно, не без своих житейских трудностей, но самое тяжкое было позади и для них, и для людей, их окружавших: все жили ожиданием конца войны.
И вот, наконец, Победа. К этому времени братья были уже вполне устроены и обеспечены, тем более - по меркам того времени. Но, конечно, их тянуло к родным местам, ведь их родными языками оставались язык родины - польский и языки родного дома - иврит и идиш. Надо было оформлять документы на возвращение.
И тут вдруг выяснилось, что у Леона недостаточно документов, подтверждающих его право на возвращение. Но предприимчивость и смелость пришли на помощь: Эдуарду удалось сделать дубль своего документа и изменить в нём имя своё на имя брата. Теперь препятствий не было.
Решили, что Эдуард, первым получивший разрешение, поедет вперёд, а Леон с Ривой и её сестрой - вслед за ним.
4. ВОЗВРАЩЕНИЕ
Нет ничего более удручающего, чем
возвращение к прошлому.
Э. М. Ремарк. «Тени в раю».
Возвращаясь в Польшу, братья решили, во-первых, держаться вместе, не расставаться. И, во-вторых, они совсем не были уверены, что им надо оставаться жить в родном Тарнуве: уж больно тяжелы были бы воспоминания. По вестям, дошедшим до них из Польши и Белоруссии, они уже знали, что погибли и их родители, и сестра с мужем. Поэтому решили, что Эдуард проедет до Кракова «на разведку», туда же затем приедет Леон с семьёй, и дальше братья будут действовать «по ситуации». Уже тогда у них появилась и крепла задумка «прорваться» в Палестину: в отдалённую Среднюю Азию уже доходили сведения о ширящемся движении евреев, особенно в Восточной Европе, но информации было мало. Поэтому первым пунктом плана был Краков.
Но получилось так, что в поезде, поговорив с более осведомлёнными попутчиками, Эдуард решил всё-таки выйти в Тарнуве, подробнее узнать о судьбе близких, выяснить, что с их домом и нельзя ли сохранить на него права. В Тарнуве Эдуард остановился в специальном доме для возвращающихся евреев, принадлежавшем еврейской общине. К сожалению, ужасная судьба родителей подтвердилась: они действительно погибли в гетто.
На их четырёхэтажный дом уже «покушались» предприимчивые соседи, пытаясь его продать. Эдуард приехал вовремя: ему удалось вступить в права наследника, а потом и продать дом. Эти деньги братьям в дальнейшем очень даже пригодились. В Тарнуве Эдуард прожил три месяца. Каждый день он выходил к пассажирским поездам, проходившим из России на Краков, в надежде встретить брата, которому не успел сообщить о своей высадке в Тарнуве, не оговорённой с Леоном. И, по счастью, ему это удалось. Итак, братья вместе в Тарнуве.
Как раз в это время в Польше, в городе Кельце, произошёл еврейский погром. После этого у многих польских евреев не оставалось больше сомнений в том, что им делать дальше. Всё окончательно стало ясно и нашим молодым энергичным героям, тем более, что семилетний советский опыт не прошёл даром. Эдуард сам возглавил группу, созданную еврейской общиной Тарнува для переправки в Палестину. И вот 15 человек приехали в район городка Нова-Руд, недалеко от границы с Чехословакией. Временно расположились в оставленной немцами вилле. Когда собралась группа порядка ста человек, ночью перешли через горы в Чехословакию.
Интересно, что у границы они прошли через ферму, где подготавливалась переправка. На этой ферме временно, также перед переходом границы, работала молоденькая девушка Батя - будущая жена и верный спутник жизни Эдуарда. Но к ней и их совместной жизни мы ещё только приближаемся. А пока - осень 1946-го года. Группа переправляется через границу.
5. НАЧАЛО ИСХОДА.
Вместе с отступающими польскими отрядами они переправились через реку Сан и пешком продолжили путь на восток. Они приближались к Львову, когда с востока в польскую часть Западной Украины вступила Красная армия, и все четверо оказались на территории Советского Союза. Конечно же, «по просьбе» народов и жителей. Раздел Польши был завершён.
Что оставалось делать? Родной дом оказался по ту сторону границы. Надо было жить. Начали искать работу. Элле с мужем удалось устроиться по специальности - стоматологами. Эдуард пошёл работать в паровозное депо слесарем, Леон - на стройку. Сняли квартиру.
Но новые власти начали наводить порядок с документов: стали менять польские паспорта на советские. Гордые молодые польские граждане отказались и, понимая, какие последствия могут быть, ушли в лес. Но приближалась зима, долго оставаться в лесу, в землянках, без запасов было невозможно. Вернулись домой, на съёмную квартиру. Плохо ещё они знали систему, отработанную в тридцатых годах в соседнем государстве: она не заставила себя ждать. Пришли ночью, взяли всех четверых.
Долгого разбирательства не было. Всех - под одну гребёнку: политзаключённые. Привезли на боковые станционные пути, здесь уже ждал эшелон теплушек. Построили, распределили по вагонам.
Сестру Эллу и её мужа в последний момент вызволил какими-то одному ему известными путями начальник их стоматологической амбулатории, и они остались во Львове. К сожалению, это спасение стало для них роковым: когда в 1941-м Львов оккупировали немцы, они длительное время прятались, избегая ареста. И всё-таки, по наводке местных, немцы выследили их, пришли с собакой и тут же расстреляли.
Окончили жизнь в гетто и родители: господин Цви Цвехер жестоко ошибся, не разглядев тогда, в 1939-м, что сделала звериная идеология Гитлера с «культурной и цивилизованной» Германией.
2. ПОЛИТКАТОРЖАНЕ
Я готов к худшему, но надеюсь на лучшее.
Дизраэли.
Зима сорокового года. Эшелон катит на северо-восток неспешно, с длительными стоянками, пропуская попутные и встречные. В теплушках - бывшие граждане бывшей Польши, а ныне - политзаключённые Советского Союза, существенно пополнившие эту категорию ЗК. Среди них - немалый процент и евреев: ведь их в Польше был миллион.
Куда везут - толком не знал никто; ясно было только, что на север. Наконец, команда- выходи, стройся. Пересыльный лагерь под Архангельском. Отбирают помоложе, поздоровее. Братья просят об одном: чтобы их не разлучали. В этом им пошли навстречу. Сформированный отряд направляют в Коношу, а оттуда - в лесной лагерь.
Бараки, нары. Работа - лесоповал, обрубка сучьев, распиловка, заготовка брёвен. Зимой - в штабели, летом - сплав по реке. Работа, конечно, не из лёгких: ручные пилы, топоры, багры - вот и вся механизация. Глубокий снег, мороз с ветром. Одежда - телогрейки, стёганые брюки, бушлаты, рукавицы, которых при такой работе не хватает, а промокнут - за ночь не успеешь высушить. Еда - баланды да каши - поначалу ещё была сытная, но с лета 41-го, с началом большой войны - всё хуже. Обморожения, болезни. И много тяжёлых травм на лесоповале, особенно среди неопытных новичков: то дерево завалится не туда, то сам недоглядишь.
Выдерживали не все: кому сил не хватало, кому - выдержки. Бежать было некуда, да и невозможно, но с отчаяния некоторые решались: лес, уйти несложно. Но как правило, ловили и возвращали избитым, - пристреливали тогда ещё редко. Двадцатилетним братьям, молодым и здоровым, удаётся приспособиться и выжить: держатся друг за друга, помогают друг другу, завоёвывают авторитет среди ЗК - а это многого стоит. В то же время, следят за тем, чтобы не было повода их разлучить. Бывают и сложности.
Как-то, в начале 41-го, неожиданно получили посылку из Румынии, от родственников отца. Конечно, посылка была совсем даже не лишним подспорьем в их условиях, но обошлась ребятам дорого: потом их водили на ночные допросы - выпытывали, кто прислал, и какое такое родство, и вообще - родство ли... С лета 41-го вся связь с внешним миром прервалась. С началом войны обстановка в лагере всё ухудшалась, и не только с питанием и одеждой - хуже стало отношение охраны, ужесточились требования. Всё это не могло не сказаться на настроении ЗК и их взаимоотношениях.
Как знать, на сколько времени ещё хватило бы терпения людей, тем более, что и до них доходили слухи о волнениях и даже восстаниях в других лагерях. Но неожиданно пришло спасение: на территории Союза в 42-м началось формирование Польской Гвардии, - как её тогда назвали в отличие и в противовес армии польского правительства в изгнании, находившегося в Лондоне.
В лагере специальная комиссия начала отбор. Тут же подали заявления и Эдуард с Леоном. Но их «отбраковывают»: в списке от этого лагеря, составленному, как обычно, по количеству, предписанному разнарядкой, оказалось слишком много евреев. Но всё-таки негоже держать граждан будущего дружественного государства, воюющего на стороне антифашистской коалиции, поголовно в «политзаключённых»: им дают временные документы и предлагают поселиться на выбор в одном из городов Союза, по списку. Братья выбрали Кинель, недалеко от Куйбышева. Конечно, в то время Эдуард ещё не знал, что в Куйбышеве, в эвакуации, подрастала его будущая жена, в те дни ещё 15-летняя ученица Батя Кардаш. А пока что братья Цвехер ждут освобождения.
3. ВРЕМЕННО ПЕРЕМЕЩЁННЫЕ.
Если ты живёшь в не столь отдалённых
местах, то разве ты не можешь быть счаст-
лив от мысли, что тебя не угораздило по-
пасть в места столь отдалённые?
А. П. Чехов.
Наконец, долгожданный день: освобождённых везут в Архангельск, сажают в эшелон, и тот отправляется в почти месячное путешествие от холодного северного Архангельска до всегда тёплого Ташкента, развозя изголодавшихся по свободе, теплу и домашней пище бывших ЗК по всей необъятной тогда ещё шестой части мира.
Сначала их охраняют, из вагонов отпускают только прибывших по назначению, но чем далее, тем свободнее, и никто уже не проверяет, сошли ли Эдуард и Леон Цвехеры в пункте, предписанном документами. А насквозь промороженные братья решили проехать поюжнее, до конца. В конце концов, они проехали ещё южнее и оказались в Фергане, на правах вольных, как тогда говорили, «временно перемещённых» лиц.
Здесь братьям пришлось разлучиться, правда, не на такое уж недоступное расстояние: Леона направили на Строительство гидроэлектростанции Фархадстрой, а Эдуард устроился слесарем-ремонтником на крупный маслозавод.
Надо было видеть, каково людям жилось в то тяжёлое военное время в Союзе, чтобы понять, что значило для изголодавшегося молодого парня это буквально тёплое местечко, где вдосталь было масла любого, да ещё и жмыха, и мыла, для многих тогда недоступного счастья. В общем, Эдуард не только отъелся и оделся, но и припас какую то сумму - она в будущем ему ещё как пригодится.
А Леон на своей работе не только преуспел, но и встретил в своём «рабочем коллективе» девушку, ставшую его женой и другом на всю жизнь. Рива была эвакуирована из Кишинёва вместе с семьёй, родители умерли уже в Средней Азии, она осталась со старшей сестрой, муж которой был на фронте и так и не вернулся. Забегая вперёд, скажем, что сёстры, так же, как братья Цвехер, пройдут весь жизненный путь вместе.
Три года пролетели в работе и, конечно, не без своих житейских трудностей, но самое тяжкое было позади и для них, и для людей, их окружавших: все жили ожиданием конца войны.
И вот, наконец, Победа. К этому времени братья были уже вполне устроены и обеспечены, тем более - по меркам того времени. Но, конечно, их тянуло к родным местам, ведь их родными языками оставались язык родины - польский и языки родного дома - иврит и идиш. Надо было оформлять документы на возвращение.
И тут вдруг выяснилось, что у Леона недостаточно документов, подтверждающих его право на возвращение. Но предприимчивость и смелость пришли на помощь: Эдуарду удалось сделать дубль своего документа и изменить в нём имя своё на имя брата. Теперь препятствий не было.
Решили, что Эдуард, первым получивший разрешение, поедет вперёд, а Леон с Ривой и её сестрой - вслед за ним.
4. ВОЗВРАЩЕНИЕ
Нет ничего более удручающего, чем
возвращение к прошлому.
Э. М. Ремарк. «Тени в раю».
Возвращаясь в Польшу, братья решили, во-первых, держаться вместе, не расставаться. И, во-вторых, они совсем не были уверены, что им надо оставаться жить в родном Тарнуве: уж больно тяжелы были бы воспоминания. По вестям, дошедшим до них из Польши и Белоруссии, они уже знали, что погибли и их родители, и сестра с мужем. Поэтому решили, что Эдуард проедет до Кракова «на разведку», туда же затем приедет Леон с семьёй, и дальше братья будут действовать «по ситуации». Уже тогда у них появилась и крепла задумка «прорваться» в Палестину: в отдалённую Среднюю Азию уже доходили сведения о ширящемся движении евреев, особенно в Восточной Европе, но информации было мало. Поэтому первым пунктом плана был Краков.
Но получилось так, что в поезде, поговорив с более осведомлёнными попутчиками, Эдуард решил всё-таки выйти в Тарнуве, подробнее узнать о судьбе близких, выяснить, что с их домом и нельзя ли сохранить на него права. В Тарнуве Эдуард остановился в специальном доме для возвращающихся евреев, принадлежавшем еврейской общине. К сожалению, ужасная судьба родителей подтвердилась: они действительно погибли в гетто.
На их четырёхэтажный дом уже «покушались» предприимчивые соседи, пытаясь его продать. Эдуард приехал вовремя: ему удалось вступить в права наследника, а потом и продать дом. Эти деньги братьям в дальнейшем очень даже пригодились. В Тарнуве Эдуард прожил три месяца. Каждый день он выходил к пассажирским поездам, проходившим из России на Краков, в надежде встретить брата, которому не успел сообщить о своей высадке в Тарнуве, не оговорённой с Леоном. И, по счастью, ему это удалось. Итак, братья вместе в Тарнуве.
Как раз в это время в Польше, в городе Кельце, произошёл еврейский погром. После этого у многих польских евреев не оставалось больше сомнений в том, что им делать дальше. Всё окончательно стало ясно и нашим молодым энергичным героям, тем более, что семилетний советский опыт не прошёл даром. Эдуард сам возглавил группу, созданную еврейской общиной Тарнува для переправки в Палестину. И вот 15 человек приехали в район городка Нова-Руд, недалеко от границы с Чехословакией. Временно расположились в оставленной немцами вилле. Когда собралась группа порядка ста человек, ночью перешли через горы в Чехословакию.
Интересно, что у границы они прошли через ферму, где подготавливалась переправка. На этой ферме временно, также перед переходом границы, работала молоденькая девушка Батя - будущая жена и верный спутник жизни Эдуарда. Но к ней и их совместной жизни мы ещё только приближаемся. А пока - осень 1946-го года. Группа переправляется через границу.
5. НАЧАЛО ИСХОДА.
Евреи не празднуют победу. Евреи празднуют
избавление.
Э. М. Ремарк. "Тени в раю".
Из Польши многие группы переправлялись в Италию примерно одним отработанным путём, с разницей только в географических пунктах. У группы Эдуарда -Леона маршрут почти совпадал с маршрутом группы Бати, которая была сформирована несколько позже. Это происходило так.
Группа из Польши перешла ночью через горы в окрестности чешского города Наход. Эдуард был одним из руководителей группы. Просто купить билеты было, конечно, недостаточно: состав и назначение группы скрыть было трудно. Подкупили железнодорожников за сигареты, которые были дороже местных денег. Поездом доехали до Братиславы. Здесь уже была организована автоколонна. Из Братиславы на крытых грузовиках проехали почти до границы. Ночью пешком перешли в Австрию. Здесь уже ждали те же грузовики, пустыми легально пересекшие границу. Приехали в район австрийского городка Векшайт. Здесь, на территории бывшего еврейского гетто, в бараках прожили почти месяц - ждали своей очереди, а в то же время руководство готовило необходимые документы. Затем уже беспрепятственно приехали в Италию.
Италия для них началась с Милана, где в бывшей школе прожили почти месяц. И уже отсюда - в прибрежный город Бари. Шёл сентябрь 1946 года. Но теперь мы временно оставим солнечную тёплую Италию, чтобы рассказать о непростой и во многом тоже трагичной судьбе ещё одной семьи, также направляющейся в Бари, - семье той самой девушки Бати, с которой предстоит встретиться Эдуарду. Итак, возвращаемся в Польшу 1939 года.
6. ЭВАКУАЦИЯ.
Остаётся одно из двух -
привыкнуть или погибнуть...
Б. Слуцкий.
В семье Кардаш жизнь текла спокойно, размеренно. У Якова Кардаша был обувной магазин, которым он владел совместно с братом жены. Этого было достаточно, чтобы скромно, но безбедно жить с семьёй в западно-украинском, а в те тридцатые годы - в восточно-польском городе Луцке. Родители не могли нарадоваться на двух своих дочерей: старшую Басю ( потом её стали звать Батей, так в дальнейшем будем и мы) и младшую Лэю.
Бате было двенадцать лет, а сестрёнке - восемь, когда в сентябре 1939 года Германия и СССР поделили Польшу, и Луцк стал украинским городом. До этого времени девочки учились в еврейской школе «Тарбут» («Культура»), где всё преподавали на иврите, но, конечно, изучали и польский язык, и польскую историю.
С приходом новой власти школа стала обычной советской: изучали уже только русский и украинский, которых раньше девочки не знали вообще. К тому же, как назло, контрольные и экзамены устраивали по субботам, а еврейские дети и вообще не привыкли учиться в этот святой день. Но уклоняться было нельзя, учиться надо было, пришлось нарушать национальные традиции. Отцу пришлось расстаться с частным магазином и пойти работать на завод.
22 июня 1941 года. Война застала детей в пионерлагере в Новом Ставе, в 80 километрах от Луцка. В первые же часы войны бомбили Луцк, и когда в 12 часов дня официально сообщили о войне, он уже горел. Отец тут же обратился к начальнику с просьбой дать машину - съездить за детьми, но тот спокойно завёл патефон и поставил пластинку: «Любимый город может спать спокойно...».
- Ну вот, слышишь? - сказал с улыбкой начальник. - Немцев скоро разобьют, незачем тревожить детей.
На попутной телеге, не успев попрощаться с матерью - только передав ей через знакомых, что уехал за детьми, отец поехал в Новый Став. Но опоздал: пионерлагерь уже на грузовиках увезли на восток. Узнав, что всех беженцев направляют на Житомир, отец попытался на попутных машинах догнать лагерь, но так и не разыскал, хотя лагерь, действительно, провезли где-то рядом. Вернуться назад отец уже не смог: в Луцке уже были немцы. Так ни отец, ни дочери не попрощались с матерью: она осталась в городе и так и погибла в гетто, вместе со своим отцом и братьями.
Что оставалось делать отцу? Ему удалось добраться до Киева, где у него жил брат. Вместе с предприятием брата он эвакуировался в Куйбышев. Там стал работать на обувной фабрике. Жилья не было, спал прямо в цехе. Отец многократно обращался в Информбюро, которое тогда занималось поиском разлучённых войной людей. И, наконец, в 42-м году ему пришло сообщение, что обе его дочери -в детском доме под Сталинградом. Тут же отец приехал и забрал детей.
Забрать-то забрал, но ему даже негде было их поселить рядом. Пришлось снять им временно каморку в пригородном селе. Ходить в школу возможности не было. Как-то надо было жить. Батя пошла на временную работу. Отец, приезжая раз в неделю, привозил свои сбережённые пайки хлеба.
Один счастливый случай всё-таки произошёл с ними в этом селе. Случайно остановился в их доме на ночлег один человек, оказавшийся не просто евреем из Куйбышева, но к тому же работником пекарни. Очевидно, в ответ на добрый приём незнакомого путника, он оставил Бате свой адрес, и когда отец, получив комнатку, перевёз дочерей в Куйбышев, этот добрый человек продолжал помогать их семье: каждый день он давал им по буханке хлеба. Кто пережил эвакуацию, тот прекрасно помнит, что значила буханка хлеба в то время, когда норма 300 грамм выдавалась не всегда, и надо было ещё отстоять очередь. Для Якова Кардаша и его детей эта помощь была просто спасением.
В Куйбышеве девочки стали нормально ходить в школу. А между тем время шло, люди привыкали к тяжёлой военной жизни, девочки прекрасно освоили русский язык, и ко времени отъезда в Польшу в марте 1946-го Батя уже заканчивала десятый класс, ей оставалось только сдать экзамены на аттестат зрелости. Но они и так уже задержались после окончания войны почти на год, так что решили, как только получили разрешение, уезжать. Но, как ни удивительно, и сейчас, почти через 60 лет, Батя прекрасно владеет русским и пишет на нём.
7. ПУТЬ К ЦЕЛИ
И вот разорваны трёх измерений узы,
И открываются всемирные миры...
О. Мандельштам.
С самого начала Яков Кардаш поставил перед собой цель: не возвращаться в Луцк, а пробиваться в Палестину. В Луцке он потерял всё. Погибли его жена, родные, друзья. Ещё ранее у него отняли собственность - магазин. Дома своего у него там также не было. Об отношении к его народу и в Западной Украине, и в Польше он знал не понаслышке. В Западной Украине и через год после конца войны было неспокойно, а в Польше назревали еврейские погромы.
Да, русский народ приютил их в тяжёлые годы, спас его дочерей. И он, и дочери благодарны за это (через 60 лет Батя попросит специально подчеркнуть это). И всё-таки Россия - не его страна, он и дочери так и не прониклись чувством собственного дома: у них была другая ментальность, а главное - был свой народ и свой язык, на котором они говорили с рождения. Свободно говорить на нём они теперь могли только в Палестине. Попасть туда они могли попытаться только через Польшу, оформив документы как бывшие граждане Польши. Так отец и поступил.
Приехали в Польшу специальным эшелоном. Их привезли и разместили в бывшей немецкой Силезии, в городе Валбжи, в роскошных квартирах, откуда буквально только что выселили бывших хозяев. Несмотря на соблазнительные квартирные и прочие условия, Яков Кардаш тут же стал искать пути выезда в Палестину. Сам он остался пока в Валбжи, а дочерей, уже девушек 19-ти и 15-ти лет, отправил на сельскохозяйственную ферму у границы Чехословакии, где собирали группы для перехода границы. Как раз ту самую ферму, через которую проходили Эдуард с Леоном.
Временно Батя и Лэя работали на этой ферме. Только через несколько месяцев, в сентябре 46-го, семье Кардаш удалось проделать тот же путь, что немного раньше - Цвехерам и догнать их в Италии. Трудная, очень трудная часть пути к заветной цели была успешно преодолена.
8. ИТАЛЬЯНСКАЯ СКАЗКА
После Исхода о свободе говорят с
еврейским акцентом.
Г. Гейне. «Германия до Лютера».
Город Бари, очевидно, недаром был выбран Джойнтом для сосредоточения и отправки европейских евреев в Палестину: он расположен на юго-восточном побережье Италии, на берегу Адриатического моря. Отсюда морским путём - ближе. Да и расположение - вдали от крупных портов, от властей. И для переселенцев - предел мечтаний: комфортабельные виллы и продолжительный вынужденный отдых. Наши герои, например, прождали здесь своей очереди полгода: с сентября 46-го по март 47-го. Нетрудно представить себе, какое впечатление на них произвела и запомнилась на всю жизнь эта чудесная страна Италия после всех их злоключений последних семи лет. В самых радужных снах им трудно было представить те условия, которые предоставил им Джойнт. И хотя жили они, естественно, не в отдельных комнатах, селились группами, мужчины и женщины отдельно, варили по очереди на группу, но всё равно для них это был курорт. Семейным старались создать условия, выделить хоть какую-то изолированную площадь.
Обязательных занятий не проводилось, но те, кому это было надо, учили иврит. Кому было интересно, сплачивались в кружки, устраивали танцы, что-то вроде самодеятельности. Ну и, конечно, были праздники и свадьбы. В то же время, все понимали ситуацию и старались не привлекать к себе внимания посторонних. Даже продукты Джойнт заказывал ежедневно на одно и то же количество людей, независимо от численности меняющихся групп. Так что продуктов бывало то в избытке, то «не мешало бы...», но устраивались, никто не голодал. В общем, жили доброй молодой коммуной. Ну и, конечно, после стольких тяжёлых лет и переживаний от души радовались жизни. И влюблялись тоже.
Э. М. Ремарк. "Тени в раю".
Из Польши многие группы переправлялись в Италию примерно одним отработанным путём, с разницей только в географических пунктах. У группы Эдуарда -Леона маршрут почти совпадал с маршрутом группы Бати, которая была сформирована несколько позже. Это происходило так.
Группа из Польши перешла ночью через горы в окрестности чешского города Наход. Эдуард был одним из руководителей группы. Просто купить билеты было, конечно, недостаточно: состав и назначение группы скрыть было трудно. Подкупили железнодорожников за сигареты, которые были дороже местных денег. Поездом доехали до Братиславы. Здесь уже была организована автоколонна. Из Братиславы на крытых грузовиках проехали почти до границы. Ночью пешком перешли в Австрию. Здесь уже ждали те же грузовики, пустыми легально пересекшие границу. Приехали в район австрийского городка Векшайт. Здесь, на территории бывшего еврейского гетто, в бараках прожили почти месяц - ждали своей очереди, а в то же время руководство готовило необходимые документы. Затем уже беспрепятственно приехали в Италию.
Италия для них началась с Милана, где в бывшей школе прожили почти месяц. И уже отсюда - в прибрежный город Бари. Шёл сентябрь 1946 года. Но теперь мы временно оставим солнечную тёплую Италию, чтобы рассказать о непростой и во многом тоже трагичной судьбе ещё одной семьи, также направляющейся в Бари, - семье той самой девушки Бати, с которой предстоит встретиться Эдуарду. Итак, возвращаемся в Польшу 1939 года.
6. ЭВАКУАЦИЯ.
Остаётся одно из двух -
привыкнуть или погибнуть...
Б. Слуцкий.
В семье Кардаш жизнь текла спокойно, размеренно. У Якова Кардаша был обувной магазин, которым он владел совместно с братом жены. Этого было достаточно, чтобы скромно, но безбедно жить с семьёй в западно-украинском, а в те тридцатые годы - в восточно-польском городе Луцке. Родители не могли нарадоваться на двух своих дочерей: старшую Басю ( потом её стали звать Батей, так в дальнейшем будем и мы) и младшую Лэю.
Бате было двенадцать лет, а сестрёнке - восемь, когда в сентябре 1939 года Германия и СССР поделили Польшу, и Луцк стал украинским городом. До этого времени девочки учились в еврейской школе «Тарбут» («Культура»), где всё преподавали на иврите, но, конечно, изучали и польский язык, и польскую историю.
С приходом новой власти школа стала обычной советской: изучали уже только русский и украинский, которых раньше девочки не знали вообще. К тому же, как назло, контрольные и экзамены устраивали по субботам, а еврейские дети и вообще не привыкли учиться в этот святой день. Но уклоняться было нельзя, учиться надо было, пришлось нарушать национальные традиции. Отцу пришлось расстаться с частным магазином и пойти работать на завод.
22 июня 1941 года. Война застала детей в пионерлагере в Новом Ставе, в 80 километрах от Луцка. В первые же часы войны бомбили Луцк, и когда в 12 часов дня официально сообщили о войне, он уже горел. Отец тут же обратился к начальнику с просьбой дать машину - съездить за детьми, но тот спокойно завёл патефон и поставил пластинку: «Любимый город может спать спокойно...».
- Ну вот, слышишь? - сказал с улыбкой начальник. - Немцев скоро разобьют, незачем тревожить детей.
На попутной телеге, не успев попрощаться с матерью - только передав ей через знакомых, что уехал за детьми, отец поехал в Новый Став. Но опоздал: пионерлагерь уже на грузовиках увезли на восток. Узнав, что всех беженцев направляют на Житомир, отец попытался на попутных машинах догнать лагерь, но так и не разыскал, хотя лагерь, действительно, провезли где-то рядом. Вернуться назад отец уже не смог: в Луцке уже были немцы. Так ни отец, ни дочери не попрощались с матерью: она осталась в городе и так и погибла в гетто, вместе со своим отцом и братьями.
Что оставалось делать отцу? Ему удалось добраться до Киева, где у него жил брат. Вместе с предприятием брата он эвакуировался в Куйбышев. Там стал работать на обувной фабрике. Жилья не было, спал прямо в цехе. Отец многократно обращался в Информбюро, которое тогда занималось поиском разлучённых войной людей. И, наконец, в 42-м году ему пришло сообщение, что обе его дочери -в детском доме под Сталинградом. Тут же отец приехал и забрал детей.
Забрать-то забрал, но ему даже негде было их поселить рядом. Пришлось снять им временно каморку в пригородном селе. Ходить в школу возможности не было. Как-то надо было жить. Батя пошла на временную работу. Отец, приезжая раз в неделю, привозил свои сбережённые пайки хлеба.
Один счастливый случай всё-таки произошёл с ними в этом селе. Случайно остановился в их доме на ночлег один человек, оказавшийся не просто евреем из Куйбышева, но к тому же работником пекарни. Очевидно, в ответ на добрый приём незнакомого путника, он оставил Бате свой адрес, и когда отец, получив комнатку, перевёз дочерей в Куйбышев, этот добрый человек продолжал помогать их семье: каждый день он давал им по буханке хлеба. Кто пережил эвакуацию, тот прекрасно помнит, что значила буханка хлеба в то время, когда норма 300 грамм выдавалась не всегда, и надо было ещё отстоять очередь. Для Якова Кардаша и его детей эта помощь была просто спасением.
В Куйбышеве девочки стали нормально ходить в школу. А между тем время шло, люди привыкали к тяжёлой военной жизни, девочки прекрасно освоили русский язык, и ко времени отъезда в Польшу в марте 1946-го Батя уже заканчивала десятый класс, ей оставалось только сдать экзамены на аттестат зрелости. Но они и так уже задержались после окончания войны почти на год, так что решили, как только получили разрешение, уезжать. Но, как ни удивительно, и сейчас, почти через 60 лет, Батя прекрасно владеет русским и пишет на нём.
7. ПУТЬ К ЦЕЛИ
И вот разорваны трёх измерений узы,
И открываются всемирные миры...
О. Мандельштам.
С самого начала Яков Кардаш поставил перед собой цель: не возвращаться в Луцк, а пробиваться в Палестину. В Луцке он потерял всё. Погибли его жена, родные, друзья. Ещё ранее у него отняли собственность - магазин. Дома своего у него там также не было. Об отношении к его народу и в Западной Украине, и в Польше он знал не понаслышке. В Западной Украине и через год после конца войны было неспокойно, а в Польше назревали еврейские погромы.
Да, русский народ приютил их в тяжёлые годы, спас его дочерей. И он, и дочери благодарны за это (через 60 лет Батя попросит специально подчеркнуть это). И всё-таки Россия - не его страна, он и дочери так и не прониклись чувством собственного дома: у них была другая ментальность, а главное - был свой народ и свой язык, на котором они говорили с рождения. Свободно говорить на нём они теперь могли только в Палестине. Попасть туда они могли попытаться только через Польшу, оформив документы как бывшие граждане Польши. Так отец и поступил.
Приехали в Польшу специальным эшелоном. Их привезли и разместили в бывшей немецкой Силезии, в городе Валбжи, в роскошных квартирах, откуда буквально только что выселили бывших хозяев. Несмотря на соблазнительные квартирные и прочие условия, Яков Кардаш тут же стал искать пути выезда в Палестину. Сам он остался пока в Валбжи, а дочерей, уже девушек 19-ти и 15-ти лет, отправил на сельскохозяйственную ферму у границы Чехословакии, где собирали группы для перехода границы. Как раз ту самую ферму, через которую проходили Эдуард с Леоном.
Временно Батя и Лэя работали на этой ферме. Только через несколько месяцев, в сентябре 46-го, семье Кардаш удалось проделать тот же путь, что немного раньше - Цвехерам и догнать их в Италии. Трудная, очень трудная часть пути к заветной цели была успешно преодолена.
8. ИТАЛЬЯНСКАЯ СКАЗКА
После Исхода о свободе говорят с
еврейским акцентом.
Г. Гейне. «Германия до Лютера».
Город Бари, очевидно, недаром был выбран Джойнтом для сосредоточения и отправки европейских евреев в Палестину: он расположен на юго-восточном побережье Италии, на берегу Адриатического моря. Отсюда морским путём - ближе. Да и расположение - вдали от крупных портов, от властей. И для переселенцев - предел мечтаний: комфортабельные виллы и продолжительный вынужденный отдых. Наши герои, например, прождали здесь своей очереди полгода: с сентября 46-го по март 47-го. Нетрудно представить себе, какое впечатление на них произвела и запомнилась на всю жизнь эта чудесная страна Италия после всех их злоключений последних семи лет. В самых радужных снах им трудно было представить те условия, которые предоставил им Джойнт. И хотя жили они, естественно, не в отдельных комнатах, селились группами, мужчины и женщины отдельно, варили по очереди на группу, но всё равно для них это был курорт. Семейным старались создать условия, выделить хоть какую-то изолированную площадь.
Обязательных занятий не проводилось, но те, кому это было надо, учили иврит. Кому было интересно, сплачивались в кружки, устраивали танцы, что-то вроде самодеятельности. Ну и, конечно, были праздники и свадьбы. В то же время, все понимали ситуацию и старались не привлекать к себе внимания посторонних. Даже продукты Джойнт заказывал ежедневно на одно и то же количество людей, независимо от численности меняющихся групп. Так что продуктов бывало то в избытке, то «не мешало бы...», но устраивались, никто не голодал. В общем, жили доброй молодой коммуной. Ну и, конечно, после стольких тяжёлых лет и переживаний от души радовались жизни. И влюблялись тоже.
Италия, 1946 год. Леон - со знаменем. Эдуард - крайний справа.
Здесь, на берегу тёплого моря, встретились, полюбили друг друга и соединили сердца и судьбы Батя и Эдуард. Ему было тогда 26, ей - 19. Здесь в декабре 1946-го и отпраздновали свадьбу сразу двух молодых пар. Праздновали всем составом их групп, по всем традиционным правилам. Конечно, была хупа. До сих пор Батя хранит ктубу, которую составил для них местный раввин. После свадьбы им на две пары предоставили одну комнату, разгородили её на две половины простынями. Счастливый медовый месяц растянулся до марта и остался одним из наилучших воспоминаний.
Но вот и подошла очередь их группы. Их перевезли из уютных вилл на окраине города Бари в землянки на пустынном берегу моря недалеко от города Молльфетта, соседнего с Бари. Здесь особенно требовалось не привлекать внимания к лагерю, который формально числился лечебным учреждением, чем-то вроде пункта психологической реабилитации. Здесь прожили какое-то время уже в нетерпеливом ожидании.
9. ИСХОД
Когда еврейский народ освободит землю Израиля,
земля Израиля освободит еврейский народ.
Менахем Усишкин.
И вот, наконец, команда собраться и подготовиться. Появился «Старик» - так условно звали руководителя; его настоящее имя не знал никто из рядовых. Но все знали: если «Старик» их посетил, - жди корабля. И вот показался небольшой корабль. Близко к берегу он подойти не мог, и переправлялись на него на лодках. Бывший итальянский грузовой пароход «Сюзанна», после того как его перекупили, стал сначала называться «Шушана» - тем же именем в произношении на иврите, а после убийства активиста нелегальной алии Шаптая Ложинского был назван его именем.
На небольшом корабле удалось разместить 700 человек, оставив ещё и некоторый резерв. Спали в гамаках, на нарах в восемь ярусов по высоте. И здесь, естественно, соблюдали конспирацию: при приближении кораблей очищали палубы, закрывали трюмы, имитировали грузовой корабль. Плыли 18 дней. Понятно, что комфорта не было, многих мучила морская болезнь, но никто не жаловался. Когда проплывали остров Крит, от него приблизилось небольшое судно, с которого на их пароход переправили ещё человек 150.
Наконец, показалась Святая Земля. Начали готовиться к высадке. Приблизились к пустынному берегу в районе Ниццаним, на юге, как раз в равном удалении от Ашдода и Ашкелона. Начали переправляться на берег на резиновых надувных лодках. Но это было совсем не просто и довольно опасно: был сильный шторм, волны высотой больше трёх метров. Протянули на берег верёвки, всем выдали спасательные пояса. Помогали и страховали добровольцы Пальмаха. Несмотря на все трудности, переправились благополучно. Радость их была безмерна. Несмотря на усталость, настроение было приподнятое.
На берегу тут же разожгли большие костры и сожгли документы, которые могли дать англичанам основание для ареста и высылки. Но, к их отчаянию, принятых мер оказалось недостаточно: арабы сообщили англичанам об их «десанте», и хотя был закон, предписывавший англичанам не возвращать тех, кто был уже на суше, колониальные власти их захватили. Из 850 человек примерно 150-ти удалось остаться, остальных отвезли на грузовиках в Хайфу и оттуда на военных кораблях - на Кипр.
Сопротивлялись, как могли. Например, при высадке на Кипре Пальмах дал команду - не спускаться на сушу. Англичане попытались их вытеснить - в них полетело всё, что только можно подобрать и оторвать на палубе боевого корабля. Но англичане применили слезоточивые газы, пришлось спуститься. На Кипре пробыли - ни много ни мало - 22 месяца - до января 1949-го. На острове было организовано четыре «еврейских» лагеря. Прибывшее «пополнение» разместили в лагере близ города Фамагусты. Жили в палатках - можно представить себе эту жизнь под палящим солнцем, а зимой - под проливными дождями с ветром. Работа была далеко не у всех. Батя устроилась в стоматологическую амбулаторию, там же на подсобной работе - Эдуард.
Израиль, несмотря на сложную обстановку борьбы за независимость и существование, войны с арабами, помогал «лагерникам»: были присланы врачи, учителя... Стоматологическую амбулаторию, например, возглавлял прекрасный опытный врач Розенцвейг, добровольно сменивший прекрасные жизненные условия на лагерь. Таких энтузиастов было немало.
Между тем, 29 ноября 47-го ООН приняла решение о создании двух государств, и тут же началась арабо-израильская война. И только в мае 48-го было провозглашено независимое Государство Израиль.
10. В СВОЕЙ СТРАНЕ
Отцы насаждали для меня, а я -
для потомков.
Талмуд. Таанит, 23а
Англичане, ссылаясь на свою миссию и обязательства, всячески препятствовали перевозке с Кипра обитателей еврейских лагерей. И только в январе 49-го евреев-«киприотов» переправили на кораблях в Хайфу. Правда, части «лагерников» удалось это раньше. Например, отцу Бати в числе немногих посчастливилось убедить англичан, что он случайно попал в лагерь из Палестины. Так что он уже больше года жил в Тель-Авиве. Позднее к нему присоединилась Лэя, которой удалось перебраться с Кипра в составе группы «Алия молодёжи».
Так что «десант» был высажен, и «плацдарм» был создан, и поэтому, как только вся объединённая семья оказалась на родной земле и была размещена в Беньямино, на второй же день они поехали в Тель-Авив, и буквально со следующего дня оба брата уже приступили к работе в Тель-Авиве: Эдуард - инсталлятором в крупной строительной ферме «Невре-Херут», Леон - в статистическом отделе. Интересно, что оба брата так и проработали в своих ведомствах до самого выхода на пенсию. Такая стабильность характерна для многих тружеников тех поколений - строителей молодого государства.
Батя и семья Леона не надолго задержались в Беньямино: сначала Батю приютила её тётка в Тель-Авиве, а затем Эдуард вместе с Леоном сняли квартиру в Шхунат-а-Тикве. Конечно, было тесно, но понимали, что не всё - сразу. Но сравнительно недолго пришлось ждать свою квартиру: уже в 54-м Эдуард получил двухкомнатную на льготных условиях «Шикун-Амани», даже чуть раньше получил и Леон, а ещё через несколько лет поменял на лучшую.
Пять лет проработал Эдуард слесарем-инсталлятором, а в 54-м его уже назначили техником-прорабом бригады из 16 человек. А потом избрали профсоюзным вожаком - представителем строительных рабочих. И только в 1985-м году, тяжело заболев, он ушёл на пенсию.
Батя также, используя опыт работы на Кипре, продолжала работать и в Тель-Авиве помощником стоматолога. Правда, работала с перерывами: в своей небольшой квартирке они вырастили двух дочерей. Квартирке как раз в этом году уже 50 лет, и Батя продолжает в ней жить. А обе дочери выросли, стали школьными учителями, вышли замуж, отделились и, в свою очередь, вырастили пятерых внуков. Теперь они живут в своих домах в Ришон-ле-Ционе.
Дед Эдуард имел счастье радоваться на всех своих внуков и умер в июле 2002 года. Недавно скончался и его брат-близнец Леон. Отец Бати также прожил долгую жизнь, умер в 1988 году. У сестры Бати Лэи с мужем сын, дочь и четверо внуков.
Вот такая героическая судьба двух братьев-близнецов, столь же тяжёлая, сколь и исторически интересная. Знакомясь с такими судьбами, проникаешься большим уважением к этим стойким людям военных поколений. Именно благодаря в том числе и им, прорвавшимся сквозь все препоны и вооружённое противодействие в Палестину, - именно благодаря их давлению была эта Святая Земля возвращена нашему народу.
И те, кого временно вернули на Кипр, своим пребыванием в этих лагерях оказали огромное воздействие на решение ООН. А потом они поднимали нашу страну и отстаивали её независимость - и на полях боёв, и на стройках и в цехах, и рожая и растя стране и себе достойную смену.
Низкий им поклон, честь и хвала.
Здесь, на берегу тёплого моря, встретились, полюбили друг друга и соединили сердца и судьбы Батя и Эдуард. Ему было тогда 26, ей - 19. Здесь в декабре 1946-го и отпраздновали свадьбу сразу двух молодых пар. Праздновали всем составом их групп, по всем традиционным правилам. Конечно, была хупа. До сих пор Батя хранит ктубу, которую составил для них местный раввин. После свадьбы им на две пары предоставили одну комнату, разгородили её на две половины простынями. Счастливый медовый месяц растянулся до марта и остался одним из наилучших воспоминаний.
Но вот и подошла очередь их группы. Их перевезли из уютных вилл на окраине города Бари в землянки на пустынном берегу моря недалеко от города Молльфетта, соседнего с Бари. Здесь особенно требовалось не привлекать внимания к лагерю, который формально числился лечебным учреждением, чем-то вроде пункта психологической реабилитации. Здесь прожили какое-то время уже в нетерпеливом ожидании.
9. ИСХОД
Когда еврейский народ освободит землю Израиля,
земля Израиля освободит еврейский народ.
Менахем Усишкин.
И вот, наконец, команда собраться и подготовиться. Появился «Старик» - так условно звали руководителя; его настоящее имя не знал никто из рядовых. Но все знали: если «Старик» их посетил, - жди корабля. И вот показался небольшой корабль. Близко к берегу он подойти не мог, и переправлялись на него на лодках. Бывший итальянский грузовой пароход «Сюзанна», после того как его перекупили, стал сначала называться «Шушана» - тем же именем в произношении на иврите, а после убийства активиста нелегальной алии Шаптая Ложинского был назван его именем.
На небольшом корабле удалось разместить 700 человек, оставив ещё и некоторый резерв. Спали в гамаках, на нарах в восемь ярусов по высоте. И здесь, естественно, соблюдали конспирацию: при приближении кораблей очищали палубы, закрывали трюмы, имитировали грузовой корабль. Плыли 18 дней. Понятно, что комфорта не было, многих мучила морская болезнь, но никто не жаловался. Когда проплывали остров Крит, от него приблизилось небольшое судно, с которого на их пароход переправили ещё человек 150.
Наконец, показалась Святая Земля. Начали готовиться к высадке. Приблизились к пустынному берегу в районе Ниццаним, на юге, как раз в равном удалении от Ашдода и Ашкелона. Начали переправляться на берег на резиновых надувных лодках. Но это было совсем не просто и довольно опасно: был сильный шторм, волны высотой больше трёх метров. Протянули на берег верёвки, всем выдали спасательные пояса. Помогали и страховали добровольцы Пальмаха. Несмотря на все трудности, переправились благополучно. Радость их была безмерна. Несмотря на усталость, настроение было приподнятое.
На берегу тут же разожгли большие костры и сожгли документы, которые могли дать англичанам основание для ареста и высылки. Но, к их отчаянию, принятых мер оказалось недостаточно: арабы сообщили англичанам об их «десанте», и хотя был закон, предписывавший англичанам не возвращать тех, кто был уже на суше, колониальные власти их захватили. Из 850 человек примерно 150-ти удалось остаться, остальных отвезли на грузовиках в Хайфу и оттуда на военных кораблях - на Кипр.
Сопротивлялись, как могли. Например, при высадке на Кипре Пальмах дал команду - не спускаться на сушу. Англичане попытались их вытеснить - в них полетело всё, что только можно подобрать и оторвать на палубе боевого корабля. Но англичане применили слезоточивые газы, пришлось спуститься. На Кипре пробыли - ни много ни мало - 22 месяца - до января 1949-го. На острове было организовано четыре «еврейских» лагеря. Прибывшее «пополнение» разместили в лагере близ города Фамагусты. Жили в палатках - можно представить себе эту жизнь под палящим солнцем, а зимой - под проливными дождями с ветром. Работа была далеко не у всех. Батя устроилась в стоматологическую амбулаторию, там же на подсобной работе - Эдуард.
Израиль, несмотря на сложную обстановку борьбы за независимость и существование, войны с арабами, помогал «лагерникам»: были присланы врачи, учителя... Стоматологическую амбулаторию, например, возглавлял прекрасный опытный врач Розенцвейг, добровольно сменивший прекрасные жизненные условия на лагерь. Таких энтузиастов было немало.
Между тем, 29 ноября 47-го ООН приняла решение о создании двух государств, и тут же началась арабо-израильская война. И только в мае 48-го было провозглашено независимое Государство Израиль.
10. В СВОЕЙ СТРАНЕ
Отцы насаждали для меня, а я -
для потомков.
Талмуд. Таанит, 23а
Англичане, ссылаясь на свою миссию и обязательства, всячески препятствовали перевозке с Кипра обитателей еврейских лагерей. И только в январе 49-го евреев-«киприотов» переправили на кораблях в Хайфу. Правда, части «лагерников» удалось это раньше. Например, отцу Бати в числе немногих посчастливилось убедить англичан, что он случайно попал в лагерь из Палестины. Так что он уже больше года жил в Тель-Авиве. Позднее к нему присоединилась Лэя, которой удалось перебраться с Кипра в составе группы «Алия молодёжи».
Так что «десант» был высажен, и «плацдарм» был создан, и поэтому, как только вся объединённая семья оказалась на родной земле и была размещена в Беньямино, на второй же день они поехали в Тель-Авив, и буквально со следующего дня оба брата уже приступили к работе в Тель-Авиве: Эдуард - инсталлятором в крупной строительной ферме «Невре-Херут», Леон - в статистическом отделе. Интересно, что оба брата так и проработали в своих ведомствах до самого выхода на пенсию. Такая стабильность характерна для многих тружеников тех поколений - строителей молодого государства.
Батя и семья Леона не надолго задержались в Беньямино: сначала Батю приютила её тётка в Тель-Авиве, а затем Эдуард вместе с Леоном сняли квартиру в Шхунат-а-Тикве. Конечно, было тесно, но понимали, что не всё - сразу. Но сравнительно недолго пришлось ждать свою квартиру: уже в 54-м Эдуард получил двухкомнатную на льготных условиях «Шикун-Амани», даже чуть раньше получил и Леон, а ещё через несколько лет поменял на лучшую.
Пять лет проработал Эдуард слесарем-инсталлятором, а в 54-м его уже назначили техником-прорабом бригады из 16 человек. А потом избрали профсоюзным вожаком - представителем строительных рабочих. И только в 1985-м году, тяжело заболев, он ушёл на пенсию.
Батя также, используя опыт работы на Кипре, продолжала работать и в Тель-Авиве помощником стоматолога. Правда, работала с перерывами: в своей небольшой квартирке они вырастили двух дочерей. Квартирке как раз в этом году уже 50 лет, и Батя продолжает в ней жить. А обе дочери выросли, стали школьными учителями, вышли замуж, отделились и, в свою очередь, вырастили пятерых внуков. Теперь они живут в своих домах в Ришон-ле-Ционе.
Дед Эдуард имел счастье радоваться на всех своих внуков и умер в июле 2002 года. Недавно скончался и его брат-близнец Леон. Отец Бати также прожил долгую жизнь, умер в 1988 году. У сестры Бати Лэи с мужем сын, дочь и четверо внуков.
Вот такая героическая судьба двух братьев-близнецов, столь же тяжёлая, сколь и исторически интересная. Знакомясь с такими судьбами, проникаешься большим уважением к этим стойким людям военных поколений. Именно благодаря в том числе и им, прорвавшимся сквозь все препоны и вооружённое противодействие в Палестину, - именно благодаря их давлению была эта Святая Земля возвращена нашему народу.
И те, кого временно вернули на Кипр, своим пребыванием в этих лагерях оказали огромное воздействие на решение ООН. А потом они поднимали нашу страну и отстаивали её независимость - и на полях боёв, и на стройках и в цехах, и рожая и растя стране и себе достойную смену.
Низкий им поклон, честь и хвала.
Михаил Ринский (972) о3-6161361 (972) о54-5529955
Комментариев нет:
Отправить комментарий