Михаил Ринский
ПИСАТЕЛЬ, РЕДАКТОР, ИСКУССТВОВЕД
Через нечеловеческие испытания прошёл этот волевой человек и не просто выжил, а развил свой интеллект и стал редактором, писателем, искусствоведом.
ПОЛЬША: СУРОВАЯ ЖИЗНЕННАЯ ШКОЛА
Ицхаку с детства было кем гордиться: у него был сильный отец и два старших брата. Уриша Людена уважали: он был квалифицированным маляром, и у него было несколько помощников. В окопах первой мировой войны Уриш растерял догмы веры, а позднее и жена его Хана, много читавшая, пришла к тем же выводам и перевела старших детей из хедера в светскую еврейскую школу, а Ицхак и все семь классов проучился в такой школе. Хана стремилась дать детям образование, внушала им тягу к знаниям, ставшую одной из черт характера Ицхака.
Иосиф, старший брат, был коммунистом, долго сидел в тюрьме, но «перевоспитался» там только в троцкиста. Абрам был всего на два года старше Ицхака, но всё-таки когда Ицхак был только в СКИФе, детской организации рабочей партии Бунд, Абрам уже был в ЦУКУНФТе, молодёжном объединении этой партии.
Отец, мать, братья сыграли решающую роль в формировании и мировоззрения, и характера Ицхака; их стойкость и действия в разного рода непростых жизненных ситуациях были для него ориентирами.
Родился Ицхак в 1924-м и как раз незадолго до войны успел закончить седьмой класс, даже устроился и поработал в фотолаборатории. Немецкое вторжение 1сентября 1939-го перевернуло всю жизнь семьи. Старшие братья в первые же дни ушли на восток: с ними немцы расправились бы в первую очередь. Сразу скажем: Иосифу удалось нормально устроиться в глубинной России, скрыв, конечно, свою троцкистскую идеологию, и в конце концов он умер в Израиле в возрасте 92 лет, но уже убеждённым анархистом. А вот Абрам, оставшийся в 39-м в Западной Украине, после нападения Германии на СССР не успел эвакуироваться и погиб.
Родители с Ицхаком и двумя дочерьми остались в Варшаве. До июня 40-го Ицхак оставался в оккупированной немцами Польше. Бесчинства фашистов становились всё более масштабными, и молодому парню – еврею оставалось только либо стать их жертвой, либо уходить на восток.
РОССИЯ: ХОЛОДНЫЙ ПРИЁМ
Ицхаку удалось благополучно переправиться через пограничную реку Буг, и он доверчиво сдался советским пограничникам. Но вместо жарких объятий – приговор: 10 лет за нелегальный переход границы. И ярлык немецкого шпиона – это еврею-то! Да к тому же 16-летнему.
В тюрьме города Белостока в камере Ицхака размещалось 120 человек: 20 – на койках, 20 – под койками и по 20 – на многоэтажных нарах у каждой из четырёх стен камеры. И в этих условиях Ицхак провёл восемь долгих месяцев, с той лишь разницей, что к весне стало возможным открыть форточки.
Весной 41-го отправили эшелоном на север, в железнодорожный лагерь Воркутстроя, в Большой Инте. Построили себе землянки, на 80 человек каждая, в болотистой местности, на вечной мерзлоте. Неудивительно, что в лагере свирепствовали цинга, малярия, дизентерия, туберкулёз… Работа была тяжёлая: валили лес и строили из брёвен деревянные дороги. К тому же, ещё до места работы надо было пройти до 12 километров. Всё это - при скудном питании. Люди гибли. Ицхак переболел в лагере всеми перечисленными болезнями. Одним из осложнений стала частичная потеря памяти.
За малейшую провинность, а то и просто по прихоти охраны с заключённым могли сделать что угодно. Однажды Ицхак, освобождённый от работы по болезни, читал газету. Несколько таких же больных попросили почитать вслух. Как раз он читал опубликованную речь Черчилля. Проходивший мимо комендант вырвал у Людена газету и больного - в карцер. Без объяснений.
В лагере содержались практически нераздельно воры и политические, рецидивисты и иностранные граждане. Царил полный беспредел. Легко представить себе, чем могло кончиться для Ицхака пребывание в таком заведении, если бы осенью 41-го года польское правительство в эмиграции не добилось освобождения граждан Польши из советских тюрем и лагерей и свободного поселения их на территории Союза.
Ицхак решил ехать в город Бузулук, где, как ему сказали, должна была формироваться польская армия, которой предстояло сражаться на советско-германском фронте. Разными поездами – пассажирскими и эшелонами – пытался добраться до этого города Люден, но все пути были перекрыты. В конце концов, после шести недель странствий, он оказался в Ташкенте. Здесь несколько дней пришлось провести в привокзальном парке: в город не выпускали.
УЗБЕКИСТАН: СКИТАЛЕЦ
Был конец ноября, холодно. У совершенно ослабевшего Ицхака открылся туберкулёз костей, и в тяжёлом состоянии он оказался в госпитале города Вревска, в 30 километрах от Ташкента. Здесь, когда здоровье пошло на поправку, стал на маленьких листочках из пакетиков использованных порошков записывать всё, что сохранила память, несмотря на частичную её потерю, о тюрьме Белостока и северных лагерях, о пережитом, условиях и людях, с которыми пришлось столкнуться. Конечно, был риск получить ещё десять лет, если бы у Людена обнаружили эти листочки, но хотелось зафиксировать этот дикий беспредел.
Соседа Ицхака по палате навещал узбек – кладовщик из соседнего колхоза. Он пригласил Людена поселиться после выздоровления у него, оставил адрес. И вот, выйдя из госпиталя, Ицхак пешком, за 15 километров, отправился в колхоз. При всех его болезнях, у него ещё была недолеченная куриная слепота: в сумерках вообще переставал видеть. В колхоз он пришёл уже далеко затемно и даже совершенно не помнит, кто и как ему помог попасть в колхоз и в дом к хозяину. Приняли его очень хорошо, сытно и вкусно накормили и уложили спать. Но наутро вдруг оказалось, что всех колхозных мужчин, включая хозяина, отправляют надолго на какие-то работы. Ицхаку неудобно было оставаться в доме в отсутствие хозяина с его женой. Ему дали ишака – доехать до станции, и он направился в Ташкент.
В узбекской столице Людену дали направление в колхоз. Но, познакомившись с одним беженцем из Польши, Ицхак решил вместе с ним ехать в лагерь Гузар на границе с Афганистаном, где вербовали поляков в армию генерала Андерса; затем их переправляли через Иран на запад. Трудно добирались Люден с попутчиком, пешком и поездом, до лагеря. По дороге голодали. За молоко и лепёшки для себя и товарища Ицхак продал пальто – последнее, что ещё можно было продать. В это время он весил всего 35 килограммов – можно представить себе степень его истощения. Но в лагере Людена не приняли не только по этой причине: здесь был свой антисемитизм. В армию Андерса не принимали «рядовых» евреев – только врачей и имевших высшее образование.
Всех «отбракованных» отправили под советским конвоем на станцию Каган, недалеко от Бухары. Там ждали распределения. Десять дней сидели – не было документов. У Людена было к тому же ограничение на места проживания по статье 39 – для имевших судимость. В конце концов отправили в Каракалпакию, в город Турткуль. Из Чарджоу плыли шесть дней пароходом по Амударье.
КАРАКАЛПАКИЯ: ТЕПЛО, НО НЕУЮТНО
В колхозе «Кызыл-орда», глубинном, далёком от железной дороги, пока ещё было много еды , фруктов. Для изголодавшегося юноши – настоящий рай. Жил на чердаке дома председателя, у которого всего было вдоволь. А между тем по карточкам полагалось всего несколько лепёшек .
Евреев в колхозе не видели отродясь. Как-то местная старушка спросила Ицхака, встречал ли он когда-нибудь «джунта» - еврея, и удивилась, узнав, что перед нею еврей. Но на хорошем отношении к нему это не отразилось. Люден быстро осваивал языки, даже писал узбекам письма, бумаги, заявления на русском и узбекском.
На расположенной неподалеку экспериментальной сельскохозяйственной станции работали поляки, имевшие связь с Союзом польских патриотов. Ицхака включили в списки, стал получать хорошие вещи, делился со своими колхозными друзьями. Со временем в колхозе становилось с продуктами всё труднее, всё увеличивали обязательные поставки фронту. Многие голодали.
Зимой 43-го Люден решил уехать в Турткуль в надежде получить в военкомате направление в армию. Провожали тепло, всем колхозом. В военкомате предложили вернуться в колхоз: «вызовем, если надо будет». Решил остаться в городе и учиться: в местном сельскохозяйственном техникуме Ицхака приняли, дали койку в интернате, карточки, обеды, небольшую стипендию. У общительного парня сразу нашлись друзья. В частности, познакомился с руководителем местного оркестрика – армянином. Напевал ему польские и еврейские песни, а тот разучивал их с музыкантами. Было интересно наблюдать, как на танцевальных вечерах узбеки танцуют под мелодию песни «Ба мир бист ду Шейн». Правда, Ицхак не знал, что в это время под эту мелодию во всей России пели антисемитскую песенку: «…О, боже, боже мой…», а Утёсов высмеивал с эстрады отступающих оккупантов: «Барон фон дер Пшик…»
В техникуме Ицхаку, несмотря на языковые барьеры, учиться было несложно. Бывали и разного рода случаи. Например, однажды один из учеников, Осипенко, спросил у преподавателя, правда ли, что Троцкий был евреем. Люден с места резко бросил: «Маркс тоже был евреем!». После уроков между Осипенко с его приближёнными и Ицхаком состоялось «разбирательство».
В столовой подчас обеды были далеки от совершенства и по качеству, и по количеству. Однажды Ицхак и ещё один ученик, сынок партийного руководителя, организовали «забастовку протеста» - срыв урока. На третий день приехал майор для расследования. Ицхаку повезло: в беседе с глазу на глаз майор ему сказал: «Ты можешь получить за это минимум восемь лет. Впредь будь осторожен». То ли майор был хороший человек, то ли дело замяли, чтобы спасти партсынка – сподвижника Ицхака.
СУДЬБА ПОЭТА
Ещё живя в колхозе, Люден узнал, что в Турткуле живёт еврейский поэт и драматург из Польши Моше Бродерзон. Ещё в детстве Ицхак пел песни на его слова. Пьесы Бродерзона ставились в лодзинском театре. Он был очень образованным человеком. Родился Моше в Петербурге. Жена его Мирьям , пианистка, во всём способствовала его творчеству, даже писала музыку на его стихи. В Турткуле Бродерзоны жили, вместе с дочерью и внучкой, в небольшой кибитке.
Ицхака приняли тепло. Всё время, до отъезда семьи, он был желанным гостем. А они для молодого парня – не только настоящей отдушиной от той среды, которая его повседневно окружала, не только возможностью общения на родном языке, но и маяком культуры, стремление к которой в нём воспитала ещё мать.
В Турткуле Моше пришлось работать на почте – надо было содержать семью. Но он продолжал писать на идише.
Однажды Моше встретил Ицхака с радостным юмором:
- Скажи мне «Мазаль тов!» Меня приняли в Союз советских писателей ! А это – девять килограммов мяса. Но зато теперь я обязан подвывать под их дудочку.
Когда Ицхак принёс Бродерзонам две толстые тетради своих тюремных и лагерных «мемуаров», переписанных с листочков из-под порошков, Моше, прочтя их, посоветовал автору самому перечитать тетради раз десять, запомнить и сжечь, чтобы не пришлось повторить эти события.
В 43-м, когда польским беженцам предоставили возможность переехать из Узбекистана в освобождённую Украину, Бродерзоны уехали в Запорожье. Ицхак в это время лежал в больнице и не мог к ним присоединиться. Моше поначалу старался и Ицхаку прислать вызов на Украину, но потом, убедившись, что и там голодно и неспокойно, отсоветовал ему пока ехать.
Чтобы до конца проследить жизнь этого неординарного человека, скажем, что в 48-м поэту Бродерзону – «космополиту» дали пять лет. По возвращении его в Польшу в 53-м ему устроили тёплую и масштабную встречу, но здоровье Моше было подорвано, и через две недели после возвращения он умер от сердечного приступа.
Мирьям пережила мужа на двадцать лет, перевезла прах поэта и захоронила его в Израиле. Умерла в нашей стране в возрасте 90 лет.
МОЛДАВИЯ – ПОЛЬША
Ицхак с товарищем по техникуму Решетниковым послали заявления с просьбой о приёме в институты Риги и Кишинёва. Из Риги ответа не дождались, а из Кишинёва получили приглашения и вызовы. Но разрешение на выезд поначалу местное УВД выдало только Решетникову, и он уехал поездом через Ташкент. Через некоторое время и Люден всё-таки получил разрешение и, тепло со всеми попрощавшись, улетел в Ташкент самолётом. На дорогу его снабдила пирожками мать Решетникова; учительница дала адрес, где остановиться в Ташкенте. На сей раз он показался Ицхаку цветущим и гостеприимным. Так и не встретив Решетникова, Ицхак продолжил путь поездами.
Этот путь едва не оказался для молодого лихача последним. На одной из станций под Ростовом он выбежал за кипятком. Поезд тронулся. Ицхак ухватился за поручень двери и за протянутый из вагона приклад винтовки, вскочил на ступеньку, но ноги соскользнули, и он повис. Километра три держался, но всё же упал и, слава Б-гу, не под колёса. Хорошо, что быстро подвезли к ближайшей станции, там дали телеграмму – сняли с поезда вещи Ицхака, и следующим поездом он их «догнал».
В Кишинёве встретились с Решетниковым. Поступили в Кишинёвский сельскохозяйственный институт, но стать агрономами им было не суждено. Вскоре Решетников уехал в Москву, запасшись яблоками, которые он там, хотя и подмороженные, продал по три рубля за штуку.
Уже через полгода учёбы Люден свободно изъяснялся на румыно-молдавском. Но весной приехал представитель Польши, и в июне 46-го Ицхак Люден был уже в Варшаве. Ходил по руинам - ни дома и никого из близких. Родители и две сестры погибли…
Оставаться в Варшаве было тягостно. Поехал в Лодзь, поселился там в общежитии Еврейского комитета для студентов, сдал экзамены и поступил учиться в Высшую академическую школу кинематографии. Больше других предметов его интересовала история искусств, кино- и фотоискусство. Здесь Ицхак включился в работу Бунда, в эти первые послевоенные годы развернувшего свою работу, но затем, после отказа от слияния с другими партиями, запрещённого просоветскими властями. Очевидцы, общавшиеся с Люденом в этот период на съезде молодёжи Бунда и в лагере Бунда, отмечают его коммуникабельность, активность и весёлый нрав, несмотря на пережитое.
Ицхак не мог не видеть того, что положение его народа в Польше, народа - жертвы Катастрофы, остаётся неясным. Уже в год его возвращения в страну был допущен кровавый погром в Кельце. А в 48-м уже была прекращена деятельность еврейских партий. Как раз в этом же году было провозглашено Государство Израиль. У Ицхака не оставалось никого из близких в Польше. Он решил выехать в молодую страну своего народа.
В конце 48-го группа, организованная Сохнутом, пятьсот человек, была доставлена по морю из Щецина на север Франции, оттуда поездом в Марсель и снова морем – до Хайфы.
ВОСХОЖДЕНИЕ
Из Хайфы Людена направили в бейт-олим, дом для репатриантов, в Раанане. Удалось устроиться на знакомую работу, в фотолабораторию, в Герцлии, а позднее – в кинолабораторию. В 50-м году призвали в ЦАХАЛ, и два года Ицхак занимался делом, близким к своей гражданской работе: аэрофотосъёмкой. Когда через два года демобилизовался, в кинофирме вакансий не было, и пришлось вновь вернуться к искусству фотографии.
Пригласили временно поработать в газете « Летцте наес» - «Последние новости» на родном для него идише, да так и задержался в этой редакции на 40 лет. Работа под руководством главного редактора газеты и писателя Мордехая Цанина сыграла большую роль в становлении молодого журналиста, а затем и редактора, и писателя-публициста Людена.
В 58-м году определилась личная жизнь Ицхака. Эстер - опытная учитель и воспитатель по профессии. За эти годы у них выросли две замечательные дочери, которым они дали прекрасное образование, и сейчас они успешно работают за границей. Старшая, кроме основной работы, ещё и сотрудничает в газете на идише «Ди грине медина» - «Зелёный край». Растут два внука.
В 66-м году Люден поступил в университет Тель-Авива, но именно в это время у него обострились болезни, связанные с пережитым им в годы войны. Ицхак пролежал в больницах в общей сложности свыше десяти месяцев, и затем долгое время потребовалось ему для восстановления своего здоровья. И всё-таки этот стойкий человек, в возрасте почти полувековом, в 71-м году продолжил учёбу в университете и через четыре года окончил полный курс по специализациям философии и истории искусств.
Уже в первые годы жизни в Израиле Ицхак не только возобновил работу в партии Бунд, но стал одним из её активистов. Поэтому не случайно, когда в том же 71-м году скончался редактор газеты партии Бунд Израиля «Лебенс фрагн» - «Вопросы жизни» Оскар Артузский, идеолог и один из руководителей партии, Людену предложили пост редактора газеты, который он занимает по сей день. Несмотря на то, что деятельность Союза Бунд практически свёрнута, газета «Лебенс фрагн» остаётся последней газетой на идише в Израиле.
Книга Ицхака Людена "От мечты - к миру"Одновременно он продолжал работу в «Летцте наес» до 92-го года. Люден публиковался также в американских газетах на идише «Ди цукунфт», «Форвертс», «Культур лебн», в мексиканской «Форойс». Ныне выпускаются только две первые. Ицхак и по сей день публикуется в них.Люден был членом Всемирного координационного комитета партии Бунд, штаб-квартира которого находилась в Нью-Йорке. Он присутствовал практически на всех съездах и конгрессах партии. Был членом редколлегии журнала «Унзер цайт» - «Наше время», главного теоретического органа партии. К сожалению, как партия, так и её печатный орган в последние годы прекратили своё существование.
Секретарь Союза БУНД Израиля Иосиф Фрайнд, легендарная
связная Варшавского гетто Владка Мил и Ицхак Люден
Люден – редактор ряда интересных книг. Ещё в 1976 году он редактировал «Меден--санаториум-бух» - книгу о подвиге педагогов варшавской школы- санатория имени Медена, созданной партией Бунд в 1926 году для больных детей. Подобно Корчаку, преподаватели школы разделили участь детей школы, погибнув вместе с ними в печах фашистского крематория.
Ицхак Люден переводил «Макамот» - белые стихи Хаима Хефера. Редактировал книгу «Кемфер-парад» - «Парад бойцов».
Он был в первой группе израильских журналистов в Египте – свидетелей мирного процесса. Весь этот процесс с ноября 77-го до марта 79-го описан Люденом в ёмкой книге на идише «Фон холем цу шолом» - «От сна к миру». В книге – 230 страниц. Здесь автор выступил и как зрелый журналист, и как писатель-публицист. Он – член Союза писателей и журналистов, пишущих на идише. Пользуется всеобщим уважением идишистов за его бережное отношение к языку, внимание к его развитию. Недаром в разные годы Ицхак Люден удостоен в общей сложности 16-ти премий, из которых для себя считает наиболее ценной премию Ицика Мангера, присуждённую ему в 1991 году за литературную деятельность.
НОВАЯ ВЕРШИНА – ИСКУССТВО
Неизбывная, постоянная тяга Ицхака Людена к дальнейшему интеллектуальному развитию, к познанию, приведшая его к университетскому искусствоведческому образованию, дала свои весомые и сочные плоды: в 87-м году им издана, а в дальнейшем дополнена уникальная книга на идише по искусству. Уже то, что прекрасно оформленная книга включает 500 чёрно-белых и цветных иллюстраций, говорит о её значимости.
Название книги «Перл фун ган-эден» - «Жемчужины райского сада» уже само по себе интересно своей историей. Художник Делакруа сопровождал делегацию французского правительства в Марокко, чтобы запечатлеть визит – фотографии тогда ещё не было. В Танжере его гидом был еврей, который познакомил его с образом жизни своих местных единоверцев. Образы еврейских женщин поразили художника. Он писал другу: «Они – как жемчужины райского сада». Люден использовал эту характеристику выдающегося художника для названия книги.
Содержание книги можно охарактеризовать, приведя названия её частей:
1 – Взгляд в сад искусства.
2 – Художники, которые делали историю.
3 – Еврейские художники в мире.
4 – Пластическое искусство в Израиле.
Ограниченные рамки газетного очерка не позволяют описать многочисленные интересные находки автора, в том числе в его личном подходе к тем или иным людям искусства и их произведениям. Да и вообще – это дело профессионалов искусства. Но трудно пройти мимо интересного и пока ещё недостаточно известного письма Марка Шагала лично Людену, написанного в 1977 году в ответ и как благодарность за присланную ему статью Людена. В этой статье, опубликованной в Израиле, критиковался неуважительный приём, оказанный великому художнику , достоянию еврейского народа, посвятившему ему свою творческую жизнь, тем более - приехавшему в страну в почтенном 90-летнем возрасте, чтобы отметить свой юбилей именно со своим народом. Критиковались организация, содержание и экспозиция трёх выставок и размещение витражей работы Шагала, не согласованные с автором заранее.
В своём ответном письме Шагал пишет на идише:
«Франция, Ст. Паул. Дорогой Люден, я благодарю Вас за любезное предоставление мне Вашей статьи. Мне досадно, что я Вас не видел в стране, когда я был там. Меня трогает Ваша манера письма и подход к восприятию моего творчества. Я согласен с Вашим мнением о тех выставках, которые были (спешно) организованы в стране. Как Вы пишете, я был далеко. Сейчас в Париже правительство открыло мою выставку в Лувре за последние 10 лет. Мне кажется, что никто из Израиля эту выставку не видел. Часть выставки экспонировалась раньше в музее Ниццы.
Я ещё раз хочу выразить Вам свою благодарность. Ваш подход к искусству и ко мне мне близок. Спасибо. Вы чувствуете, что моей «школой» является еврейский народ, который я, конечно же, хотел поднять на высоту, достойную народа библии. Но, конечно, по-простому, как были наши родители. С благодарностью, Марк Шагал».
Люден – редактор ряда интересных книг. Ещё в 1976 году он редактировал «Меден--санаториум-бух» - книгу о подвиге педагогов варшавской школы- санатория имени Медена, созданной партией Бунд в 1926 году для больных детей. Подобно Корчаку, преподаватели школы разделили участь детей школы, погибнув вместе с ними в печах фашистского крематория.
Ицхак Люден переводил «Макамот» - белые стихи Хаима Хефера. Редактировал книгу «Кемфер-парад» - «Парад бойцов».
Он был в первой группе израильских журналистов в Египте – свидетелей мирного процесса. Весь этот процесс с ноября 77-го до марта 79-го описан Люденом в ёмкой книге на идише «Фон холем цу шолом» - «От сна к миру». В книге – 230 страниц. Здесь автор выступил и как зрелый журналист, и как писатель-публицист. Он – член Союза писателей и журналистов, пишущих на идише. Пользуется всеобщим уважением идишистов за его бережное отношение к языку, внимание к его развитию. Недаром в разные годы Ицхак Люден удостоен в общей сложности 16-ти премий, из которых для себя считает наиболее ценной премию Ицика Мангера, присуждённую ему в 1991 году за литературную деятельность.
НОВАЯ ВЕРШИНА – ИСКУССТВО
Неизбывная, постоянная тяга Ицхака Людена к дальнейшему интеллектуальному развитию, к познанию, приведшая его к университетскому искусствоведческому образованию, дала свои весомые и сочные плоды: в 87-м году им издана, а в дальнейшем дополнена уникальная книга на идише по искусству. Уже то, что прекрасно оформленная книга включает 500 чёрно-белых и цветных иллюстраций, говорит о её значимости.
Название книги «Перл фун ган-эден» - «Жемчужины райского сада» уже само по себе интересно своей историей. Художник Делакруа сопровождал делегацию французского правительства в Марокко, чтобы запечатлеть визит – фотографии тогда ещё не было. В Танжере его гидом был еврей, который познакомил его с образом жизни своих местных единоверцев. Образы еврейских женщин поразили художника. Он писал другу: «Они – как жемчужины райского сада». Люден использовал эту характеристику выдающегося художника для названия книги.
Содержание книги можно охарактеризовать, приведя названия её частей:
1 – Взгляд в сад искусства.
2 – Художники, которые делали историю.
3 – Еврейские художники в мире.
4 – Пластическое искусство в Израиле.
Ограниченные рамки газетного очерка не позволяют описать многочисленные интересные находки автора, в том числе в его личном подходе к тем или иным людям искусства и их произведениям. Да и вообще – это дело профессионалов искусства. Но трудно пройти мимо интересного и пока ещё недостаточно известного письма Марка Шагала лично Людену, написанного в 1977 году в ответ и как благодарность за присланную ему статью Людена. В этой статье, опубликованной в Израиле, критиковался неуважительный приём, оказанный великому художнику , достоянию еврейского народа, посвятившему ему свою творческую жизнь, тем более - приехавшему в страну в почтенном 90-летнем возрасте, чтобы отметить свой юбилей именно со своим народом. Критиковались организация, содержание и экспозиция трёх выставок и размещение витражей работы Шагала, не согласованные с автором заранее.
В своём ответном письме Шагал пишет на идише:
«Франция, Ст. Паул. Дорогой Люден, я благодарю Вас за любезное предоставление мне Вашей статьи. Мне досадно, что я Вас не видел в стране, когда я был там. Меня трогает Ваша манера письма и подход к восприятию моего творчества. Я согласен с Вашим мнением о тех выставках, которые были (спешно) организованы в стране. Как Вы пишете, я был далеко. Сейчас в Париже правительство открыло мою выставку в Лувре за последние 10 лет. Мне кажется, что никто из Израиля эту выставку не видел. Часть выставки экспонировалась раньше в музее Ниццы.
Я ещё раз хочу выразить Вам свою благодарность. Ваш подход к искусству и ко мне мне близок. Спасибо. Вы чувствуете, что моей «школой» является еврейский народ, который я, конечно же, хотел поднять на высоту, достойную народа библии. Но, конечно, по-простому, как были наши родители. С благодарностью, Марк Шагал».
В книге Люден упрекает государство на уровне правительства в «сложных отношениях» с великим национальным достоянием и ставит в пример французов, впервые предоставивших Лувр для выставки ещё живому художнику – именно Шагалу.
Творческая работа Ицхака Людена – настоящее исследование, подлинное явление в культурной жизни израильтян, а для идишистов, пожалуй, и праздник мирового значения.
Ицхак лично знаком со многими деятелями искусства, и не только Израиля. В его доме – настоящая коллекция живописи и рисунка.
* * *
За свою многолетнюю творческую жизнь Ицхак Люден опубликовал свыше пяти тысяч статей, репортажей, эссе в периодической печати. Ныне он работает над двухтомником избранных из этого большого числа работ – тех, содержание и тематика которых не утратили актуальности по сей день и которые могут иметь ценность для истории. В эти книги войдёт порядка двухсот работ. Книги должны увидеть свет в ближайшие месяцы.
Когда общаешься с этим уникальным человеком, живым и жизнерадостным, совершенно не ощущаешь ни его возраста, ни того, что он не один раз смотрел в глаза смерти. Он любит шутки, песни – издал сборник песен на идиш. Жалуется только на недостаток времени для осуществления своих многочисленных задумок. От души пожелаем редактору, писателю, искусствоведу и Человеку Ицхаку Людену здоровья, долголетия и полного осуществления его творческих планов.
Михаил Ринский 03-6161361 054-5529955
Творческая работа Ицхака Людена – настоящее исследование, подлинное явление в культурной жизни израильтян, а для идишистов, пожалуй, и праздник мирового значения.
Ицхак лично знаком со многими деятелями искусства, и не только Израиля. В его доме – настоящая коллекция живописи и рисунка.
* * *
За свою многолетнюю творческую жизнь Ицхак Люден опубликовал свыше пяти тысяч статей, репортажей, эссе в периодической печати. Ныне он работает над двухтомником избранных из этого большого числа работ – тех, содержание и тематика которых не утратили актуальности по сей день и которые могут иметь ценность для истории. В эти книги войдёт порядка двухсот работ. Книги должны увидеть свет в ближайшие месяцы.
Когда общаешься с этим уникальным человеком, живым и жизнерадостным, совершенно не ощущаешь ни его возраста, ни того, что он не один раз смотрел в глаза смерти. Он любит шутки, песни – издал сборник песен на идиш. Жалуется только на недостаток времени для осуществления своих многочисленных задумок. От души пожелаем редактору, писателю, искусствоведу и Человеку Ицхаку Людену здоровья, долголетия и полного осуществления его творческих планов.
Михаил Ринский 03-6161361 054-5529955
Комментариев нет:
Отправить комментарий